Возвращение самурая

Кроме того, город сосредоточил четверть всех китайских предприятий тяжелой и четыре пятых – легкой промышленности. Там были заняты и иностранные рабочие и специалисты. Иностранцы селились в городе своими национальными колониями, и занятые ими кварталы пользовались правом экстерриториальности, то есть не подчинялись местному законодательству. Все это создавало благоприятную почву для работы разведки.

Ехать Ощепкову предстояло через Харбин, где также должна была состояться встреча с нелегально действующим там резидентом, кадровым разведчиком ГРУ Владимиром Нейманом, работающим под псевдонимом «Никольский».

В эту поездку (с согласия Центра) Василий взял с собою жену. И дело было не только в том, что коммерсант, путешествующий с женой, привлекал к себе меньше постороннего внимания. Анна после смерти матери как-то сникла и, казалось, потеряла интерес к жизни. Она и дом-то теперь вела кое-как, стараясь ограничиться только необходимыми повседневными хлопотами по хозяйству. «Словно душу из нее вынули», – жаловался Василий тестю. Он думал, что поездка отвлечет жену от мрачных мыслей, а новые впечатления помогут ей справиться с подавленным настроением.

* * *

Поздней осенью 1924 года Ощепковы тронулись в путь, оставив свой дом и сахалинский бизнес на попечение Колыванова. Задержался в этом году обычно ранний ледостав, и Ощепковы успели на один из последних рейсов парохода Доброфлота.

В кармане у Василия был японский паспорт, полученный благодаря связям от Сахалинского жандармского управления. Свидетельство, выданное этим же управлением, удостоверяло, что господин Ощепков действительно является кинематографистом и политически благонадежен.

В багаже Анны, в одном из ее чемоданов, бережно переложенное платьями, лежало колывановское «наследство»: книга в кожаном потрескавшемся переплете и две почерневшие дощечки с непонятными письменами и чуть уловимым ароматом сандалового дерева.

– Зачем? – удивился Василий, увидев, как жена укладывает эти вещи в свой чемодан.

– Так ведь завещано было хранить, а как мы это делать будем, если уезжаем? – простодушно удивилась Анна.

С этим было трудно не согласиться.

Ехать пришлось сложным маршрутом: пароходы Доброфлота могли довезти только до материка, а японские чаще всего шли с Сахалина без захода в Шанхай.

– Плывите во Владивосток, а оттуда придется по КВЖД до Харбина – из Владивостока в Шанхай морем ближе, да придется, и может быть, долго, ждать иностранного торгового судна, и еще захочет ли оно взять пассажиров, – рассудил ушлый в торговых маршрутах Колыванов. – Русские-то нынче в Китай, поди, почти не плавают. А из Харбина до Шанхая есть прямая китайская «железка». Словом, надолго мы с тобой расстаемся, дочка.

Старый рыботорговец еще не знал, насколько верной окажется его последняя фраза.

* * *

Уже само путешествие на материк было для Анны целым событием, а во Владивостоке у нее и вовсе разбежались глаза, закружилась голова от многолюдья, от звона не виданных ею прежде трамваев, от непривычного мелькания вывесок и от многоэтажности домов.

Однако надо отдать должное характеру и семейному воспитанию Анны – Василий с удовольствием заметил, что в новой обстановке жена вовсе не выглядела растерянной провинциалкой: только чуть крепче обычного сжатые губы говорили о том, как непросто ей сохранять прежнюю спокойную невозмутимость.

Ему предстояло обсудить свои дальнейшие действия и маршрут, получить подробные инструкции и явки. И он обрадовался, узнав, что местом встречи с человеком из разведотдела назначается все та же фотография на Полтавской: ничего не было более естественным, чем человеку навестить свою собственность. (Да, благодаря НЭПу Василий все еще оставался владельцем этой частной фотографии. А вот совладельцем у него теперь был другой товарищ – Петра Ивановича Кузнецова партия отозвала на иную ответственную работу, памятуя о его многолетнем опыте нелегала.)

Нечего и говорить, несмотря на «угар НЭПа», как принято было тогда выражаться, фотосалон на Полтавской несколько поутратил прежний шик. С вывески исчезло фирменное упоминание о «бр. Кузнецовых». Да и клиентура стала намного проще. Когда-то дорогая аппаратура теперь явно устарела, даже по сравнению с той, которой Василий пользовался в своей домашней сахалинской фотолаборатории. Он намерился было обновить ее, пользуясь своим приездом, но ему намекнули, что вкладывать сейчас деньги в частную собственность, пожалуй, уже не стоит: сам Ильич когда-то говорил, что НЭП – дело временное…

Маршрут через Харбин был вполне одобрен, более того, предполагалось, что резидент в Харбине, находящийся под прикрытием КВЖД, сможет подробнее познакомить Василия с обстановкой в Китае и подсказать особенности работы с тамошними бизнесменами.