Возвращение самурая

– Что касается монастырей, то в Китае, как и у нас на Руси, как и в Европе в Средневековье, в период войн, раздоров и нашествий монастыри с их неприступными крепостными стенами были хранителями духовных ценностей, духовной культуры. Здесь, конечно, – национальной, непохожей на нашу, но не менее древней. Вряд ли именно в монастырях родилось ушу, но там оно хранилось и совершенствовалось не как молитвенный ритуал, а как система упражнений, способных снять физическую усталость и усталость духа после молитвенных и иных трудов. К тому же монастырь должен был уметь себя защищать, обороняться от грабителей и прочего лихого люда. К оружию, сама знаешь, у религиозных людей отношение сложное, вот монахи, используя ушу, и научились защищаться всем, что попало под руку, – палкой, гребным шестом, коромыслом для переноски тяжестей, молотом из монастырской кузницы, а то и просто кулаками… Заметь, защищаться, а не нападать: заповедями ушу запрещено обижать слабых, пользоваться приемами в корыстных целях.

– Ты знаешь, Надя, – увлеченно продолжал доктор, – я тут порылся в библиотеке здешнего Ориентального (то есть Восточного) института, оказывается, разновидностей этого ушу десятки! Я уже не говорю о «звериных» стилях – там «школа дракона», «школа тигра», «школа удава» и прочее. Но вот тебе школа дальнего боя – чаньцюань; школа ближнего боя – дуаньцюань; искусство обороны с земли – диканьцюань; южная школа ручных ударов – наньцюань… Да все и не перечислишь. Помнишь, я тебе рассказывал, Чанг говорил про генерала Ци? Не молитвы это, а боевое искусство, Наденька, и никакие не шаманские заклинания.

– А как же «концентрация сердца и духа»? – не сдавалась мама. – Это ведь от даосов, от их молитвенных погружений. И тем, кто занимается ушу, как монахам, нельзя ни вина, ни мяса. И почему эти знания считаются тайными?

– Не знаю, как насчет даосов, – рассердился доктор, – но тебе как медику надо бы знать о пользе воздержания и диеты. Это входит в здоровый образ жизни. И я тебе как врач говорю: эти упражнения позволяют сконцентрировать все внутренние резервы организма, нервной системы, дыхания, кровообращения. Прибавь еще координацию движений, гибкость и глазомер. И все это, заметь, человек делает сам, а не призывая каких-то там злых или добрых духов.

Что же касается секретности этих приемов, – продолжал доктор, – так тебя же не удивляет, что у нас, людей, состоящих на службе, есть свои военные тайны? Кто же, обладая средством борьбы, будет раскрывать все его приемы направо и налево? Но ты смотри: назови это просто секретным знанием – вроде понятно, воспринимается спокойно и даже с интересом. А скажи: «эзотерическое знание» – и уже страшно: мистика! Да еще не наша – чужая. А ведь слова всего-то и означают: «знание для внутреннего употребления, для посвященных»…

Так что, – заключил доктор, – вы с Леонтьевной можете не опасаться ни за наши крещеные души, ни за проникновение чуждой идеологии в наше социалистическое сознание. А с батюшкой, отметь, старушка все же обсуждает то, что делается в нашем доме…

– Ну и что! – воинственно возразила мама. – Я надеюсь, ты не думаешь, что батюшка работает на китайскую или японскую разведку?

* * *

Сколько раз через много лет и уже совсем недавно мне, сейчас уже старику, приходилось вспоминать этот давний харбинский разговор, читая или слыша о том, что под видом физических упражнений и единоборств без оружия к нам протаскивают религию дзен-буддизма и прочую восточную мистику. Конечно, о духовной чистоте и защите православной веры следует заботиться, но не выплескивать же с водой и ребенка. Во всяком случае, мне, глубоко религиозному человеку, объяснения доктора и сейчас кажутся убедительнее, чем подозрения Леонтьевны.

Я, впрочем, не исключаю, что кое-кто из мастеров ушу и говорит ученикам о приобщении через эти упражнения к неведомым силам, но думается, что это следует скорее отнести к так называемой недобросовестной рекламе, на которую, однако, согласен, могут попадаться легковерные люди.

* * *

Надо сказать, что я, будучи знаком с позицией некоторых современных иерархов Церкви относительно ушу, колебался, прежде чем включить в книгу эту часть воспоминаний Николая Васильевича Мурашова.

Но затем я пришел к заключению, что и его точка зрения на ушу имеет право быть обнародованной. Тем более что и ее противники тоже ссылаются в основном на работы российских аналитиков по восточным единоборствам, которые, что греха таить, порой не свободны от веяний момента.

Я отнюдь не претендую на знание истины в конечной инстанции, но мне кажется, что, как и во всяком затянувшемся споре, она, эта истина, частью содержится в высказываниях и той, и другой стороны. А доводы доктора Мурашова, приведенные его пасынком, согласитесь, не лишены убедительности и относятся, по-моему, не только к ушу, но и ко всем иным школам восточных единоборств.

И конечно, мне интересно и важно было бы узнать, как относится к борьбе вообще и к восточным единоборствам в частности православная церковь.