Возвращение самурая

Они замолчали. Темнота сгущалась, стало холодать, и только маленький кружок огня согревал и освещал двоих у костра. Василий, как и обещал, лишь ослабил путы пленника и напоил его горячей водой, пожалев, что не запасся в Пекине зеленым чаем, к которому привык еще в Японии. Он для верности зарядил и пристроил поближе пистолет и плотно уселся на баул с книгой.

За полночь тишина стала угнетать Василия. Где-то во тьме чуть слышно рокотала на перекатах река, шуршали то ли змеи, то ли какие-то мелкие зверьки. Неподалеку пофыркивал стреноженный мул. Пленник молчал, видимо, задремав. Начал придремывать и Василий.

Это случилось внезапно, ближе к утру: что-то громко плеснуло в реке. Василий встрепенулся, повернулся на неизвестный звук, и в это время сильный удар обрушился на него. Видимо, метили в голову, но он успел уклониться и увидел, как кто-то или что-то утаскивает от костра пленника.

Василий наугад выстрелил в темноту, но мысль о книге не позволила ему броситься в погоню. Он затоптал и разбросал дотлевающий костерок, не желая оставаться освещенной мишенью, и пристроился со своими баулами поближе к остывающему пепелищу, повторяя, чтобы не заснуть, слова Иисусовой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!»

Еще раза два до рассвета он наугад стрелял во тьму на подозрительные шорохи, но у тех, кто помогал скрыться Такаси Оно, видимо, не было огнестрельного оружия, или в самом деле сила Слова Божия не позволяла им перейти к более активным действиям.

Он подумал, что, как бы там ни было, а эта ночь и этот разговор вряд ли пройдут для Такаси Оно даром. Василий чувствовал, что душа его противника начала просыпаться, словно стряхивая с себя многолетнее наваждение, а это значит, что он не сможет жить так, как прежде. И это можно считать главным итогом их встречи и поединка.

Может быть, Такаси Оно поймет, что сила не в возможности купить человека и не в том, чтобы заставить его себя бояться.

В эту ночь они оба волей или неволей пощадили друг друга и впервые друг с другом поговорили.

Это только самое начало нового пути для Оно, но важно уже то, что он ступил на него. Может быть, он осознает наконец темную природу своего могущества и то, что зло поймало его на мелкой страсти к отмщению и к первенствованию?

* * *

Я отложил законченную страницу рукописи и взглянул в окно: незаметно стемнело, зажглись фонари, но улицу за окном я видел в этот вечер какими-то другими глазами – будто сам только что вернулся из далекого тибетского ущелья, где на моих глазах и словно бы с моим участием только что произошла схватка не просто двух сильных борцов, но и двух противоположных друг другу духовных сил.

«Не такая ли схватка, только невидимая, происходит в душе каждого из нас? – подумалось мне. – Она, может быть, еще более тяжелая потому, что в покаянии, в осознании дурного в себе мы отдираем от себя с болью часть самого себя же. Но это исцеляющая боль, через которую необходимо пройти, чтобы спасти в себе Образ и Подобие Божии. Однако ведь христианское покаяние – это не просто самобичевание, это мольба ко Господу освободить от грехов и открыть иной, праведный путь жизни. Покаяние – это надежда».

Мой герой не знал, что тот, кого он считал своим духовным отцом, Николай Японский, ныне причисленный к лику святых, записал в своем дневнике в новогодний день 1872 года: «Перед Богом я скажу: „Да, Господи, были у меня грехи, но мои грехи – это не весь я. Грехи – грехами, но не ими и не для них я жил, а была у меня идея жизни – служение вере и Господу!“».

Эти слова святого Николая звучат как бы указующим заветом каждому из нас, каждому истинному христианину… Надо только помнить о том, что Христос принес в мир Любовь и Прощение, а значит, и надежду для каждого из нас на спасение души и жизнь вечную.

Василий чувствовал, что эта схватка с Такаси Оно не пройдет напрасно и для него самого: он был далек от того, чтобы гордиться собственным поведением или чувствовать себя действительно проповедником, возвращающим грешника на праведный путь. Не в этом было дело.

Василию еще надо было понять, зачем ему была послана эта встреча. Не должен ли и он тоже извлечь из нее какой-то урок?

«Жизнь – это не до-дзе, – вспомнил он слова своего первого сенсэя. – Как бы ты ни был силен, не давай амбициям решать за тебя, всегда ищи путь к переговорам».

* * *

С рассветом Василий обнаружил, что вместе с проводником исчез и нанятый им мул. Утро занималось словно нехотя – сырое и туманное. Василий вздохнул и поступил согласно мудрому правилу: «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед». И он привычно начал день серией ката, разминающих мышцы и напоминающих телу приемы боевого дзюдо. Теперь, проделав их, он почувствовал, что готов отправиться в путь.