Возвращение в Москву

– Ну, извини, друг, картошки мешок притащить не догадался. Между прочим, почему мы так лихо рулим мимо аэровокзала? Оно, конечно, дипломатическая неприкосновенность, досмотру не подлежим, но отметиться-то следует? Или здесь как в деревне у бабушки?

– Как у бабушки, – подтвердил Юра, – никаких тебе таможенных формальностей, досмотров. И для обычных пассажиров тоже, представь себе. Гостеприимство прямо первобытное. Или лень.

– Чудеса! Хотя что удивительного? Они, надо думать, полагаются на своих зарубежных коллег. В Москве, скажем, простых смертных таможенники качественно шмонают.

Только по одной этой причине стоило становиться дипломатом. А почему летное поле темное? Как самолеты-то садятся? Так и навернуться можно, – заметил Виктор.

– Кабель повредили. Будут чинить, – коротко ответил Юра. Он не стал вдаваться в подробности и объяснять, что наш стратегический разведчик на днях промахнулся, пропустил полосу, сел где не положено, взрыл поле и измочалил кабель. Хорошо, сам не покалечился вдребезги. И теперь нашим придется оплачивать убытки и, наверное, ремонт всего аэропорта, довольно убогого, чтобы ублажить гвинейцев, которые, с целью вытянуть побольше, намекают на то, что хватит бы уже нашим использовать аэропорт как дом родной, пора и честь знать.

Это были неприятности не то чтобы рядовые, но вполне решаемые, далеко не катастрофичные. Даже летчику не слишком попало за ошибку, и его оставили при должности. Потому что непросто найти летчиков подобной квалификации, да еще таких, которые согласились бы летать на самолете, под которым на аэродроме очень быстро перестает расти трава. А это верный признак того, что летчик вскоре будет разочаровывать дам, а то и вовсе перестанет испытывать к ним интерес и, вполне вероятно, увлечется крепким спиртным, потому что лучше сдохнуть от водки, чем от последствий облучения.

…«Москвич» катил по мокрому шоссе, немного вихляясь на скользкой поверхности дороги, и свет фар едва справлялся со сплошным дождем. Черные взлохмаченные швабры пальм размазывали темно-серое небесное месиво, и Виктор, любовавшийся ненастьем, спросил, наконец, о том, о чем собирался спросить:

– Как… Юля?

Вопрос прозвучал без обычной для него насмешки или иронии. Прозвучал с хрипловатой интимностью, со сдержанной тоской, наполовину алчной, наполовину боязливой. Юра, впрочем, ничего такого не заметил, это гораздо позднее он стал бдителен, словно самая чуткая антенна. Теперь же лишь порадовался серьезности тона, расценив его как уважительный.

– Немного скучает, – ответил он и неимоверно обрадовал Виктора, многое прочитавшего в кратком, скупом Юрином ответе. Случилось то, на что он надеялся: балованная московская барышня затосковала и мечется, и, значит, он не зря оттягивал приезд, рассчитывая на то, что почва для осуществления его намерений будет подготовлена и без его участия.

* * *

Разведчики летали непременно парами и, в отличие от брюхатых транспортников, были стройны, узки, длинны. Лопасти четырех (по два на каждом крыле) двигателей вращались в разные стороны, разгоняя сплошной дождь, разбивая водяные потоки на капли, капли – на брызги, брызги, должно быть, – на молекулы. Издали да сквозь дождь – зрелище фантастическое, инопланетное. Все оттенки серебра и странная гармония пересекающихся форм.

Юра однажды, хотя таланта и не имел никакого, попытался нарисовать на тетрадном листке эту холодную феерию. Листок потерялся, но Юра не жалел: все равно ничего толком не получилось, лишь намечено было слабым контуром длинное тело самолета, разлетающаяся от винтов вода и тяжелая подвеска под фюзеляжем, которая портила общее впечатление стрекозиной элегантности. Подвеской этой была радиолокационная станция – яйцеобразная штука, конгломерат сложных приборов, заключенный в обтекаемую оболочку.

Подвесная станция, названная в конструкторском бюро Туполева «Триумф-1», была головной болью американцев и являлась предметом их шпионского вожделения. Стратегические разведчики летали от Гаваны до Конакри, через всю Атлантику, и с помощью «Триумфа» обнаруживали американские военно-морские базы и корабли в море сразу на огромной территории, охватывающей чуть ли не миллионы квадратных километров. Автоматика сортировала по важности и отображала разведанные объекты на карте, а карта транслировалась прямиком на наши военные корабли, подводные лодки и береговые ракетные базы. Таким образом автоматически задавалась цель, военные объекты предполагаемого противника становились потенциальной мишенью. А кому же понравится быть мишенью?