Возвращение ведьмы

Балык Кыс. Рыбья девушка. Ульви верила, что в меня войдут духи рыб и я, подобно им, смогу вынести холод воды. Что я вынырну уже другой.

«Тебе нечего бояться. Ты хорошая ученица. Теперь ты станешь шаманом».

«Ты тоже так делала, Ульви?»

Она усмехнулась.

«Как думаешь, где я была, когда ты постучала в мои двери, а никто не открыл?»

«Ты была здесь? Плавала, зимой?»

«Как я уже сказала, как только ты станешь Балык Кыс, озеро останется с тобой навсегда».

Тогда я поняла: надо не думать, а просто нырнуть. Я как можно скорее разделась, но я ведь была так укутана! Я помедлила, добравшись до нижнего белья, и Ульви нахмурилась.

«Ты когда-нибудь видела рыбу в тряпках?» – требовательно спросила она.

Затем Ульви вновь начала петь, и мне показалось, что к ней присоединились и другие голоса. Под звуки шаманского хора я и шагнула в чернильно-черную воду. Напев звенел в голове, даже когда сердце едва не выпрыгнуло из груди, и я еле сдержалась, чтобы не вдохнуть ледяную воду. Если бы я начала думать, то запаниковала бы, что низкая температура вызовет остановку сердца или судороги раньше, чем я успею выбраться. Однако я ни о чем не думала. Я просто ждала, что случится дальше, позволяя песне удерживать меня недалеко от поверхности. Я перестала тонуть, двигая руками и ногами ровно столько, чтобы оказаться под самым льдом, а затем открыла глаза. Сперва я ничего не разбирала, потом они привыкли, и я увидела, как надо мной слегка блестит лед, как преломляется в проруби солнечный свет. И тут мое тело охватило спокойствие и странная тяжесть. Я поняла, что дело скорее не в духовной сфере, а в физической – организм переохладился, и я вот-вот потеряю сознание.

Я рванула к поверхности. Она почему-то так и не стала ближе. Я гляделась в темноту, отчаянно желая, чтобы мои ноги вдруг обрели силу для толчка. И тут, прямо на моих глазах, ноги начали набухать и меняться, срастаясь в широкий и мощный рыбий хвост, а руки вжались в бока. Бледная кожа потемнела, покрылась блестящими чешуйками, и вокруг затанцевали сотни крошечных рыбок, поднимая и раскручивая меня в своей стае. И я ощутила, что мое преображение подошло к концу. Я теперь Балык Кыс! Навсегда!

Выбравшись из воды, я снова стала человеком, однако Ульви оказалась права. Я изменилась. Я чувствовала холод, но он больше не причинял мне вреда. Я стояла босиком, мокрая, однако ступни не примерзали ко льду. Пальцы не отморозились. Одеваясь, я даже не дрожала.

Ульви с улыбкой наблюдала. А потом зашагала к джипу, на ходу крикнув, чтобы я захватила наши вещи.

В Бэткомском лесу, в сыром древесном дупле, я вызвала в памяти озеро, холод, напомнила себе, что я Балык Кыс, и ощутила, как ледяные воды смывают с меня остатки чар Гидеона. Кожу закололо от забурливших внутри сил. Теперь надо найти Элизабет. Настал мой черед ей помочь, и я не подведу.

17

Мы заговорили, лишь когда за запертой дверью стихли шаги приволокших меня в подвал солдат.

– Бесс! Как ты здесь оказалась? Что произошло?

Уильям взял меня за руки и подвел к деревянному сундуку, служившему сиденьем. В высокое решетчатое окно падало немного дневного света, еще чуть-чуть проникало по краям слегка покосившейся двери. Коптила сальная свеча. Помимо этого холодный подвал был погружен в темноту. Раньше тут хранились бочки вина и эля, запасы фруктов, овощей, мяса, мешки муки, ламповое масло и свечи, а теперь стало пусто, если не считать нас.

– Похоже, ты сможешь хотя бы какое-то время насладиться моим обществом, – ответила я.

– Но ты для них незаменима! Как же они сюда тебя бросили?

Я устало улыбнулась.

– А в чем меня всегда обвиняют, Уильям?

Я решила все рассказать. Так было легче – поведать ему как можно более безразличным тоном историю, как я стремилась облегчить страдания человека, исцелить раненого, и как это желание заставило меня прибегнуть к своему необычному дару. После того как я спасла Джеймса Пейджа, меня обвинили в колдовстве. Даже само слово вызвало страшную панику. Громче всех меня обличал армейский повар – чуть ли не с пеной у рта орал и тыкал пальцем, заявляя, что именно он первым меня заподозрил, и упиваясь собственной проницательностью и важностью. Стоило присутствующим только предположить, что я ведьма, как и остальные начали вспоминать, как странно я лечила больных и раненых. Ирония заключалась в том, что по большей части они видели не магию, а науку. Хотя как они могли не принять мои действия за колдовство? Солдаты не смыслили ни в том, ни в другом, так что считали их в равной степени пугающими и богопротивными.

Уильям покачал головой.

– Наверняка же они понимают, что ты творила добро, спасала от боли, излечивала?..

– Понимают. И благодарны. Но в то же время боятся. Я одинокая женщина, без мужа и семьи, они меня не знают. А мои методы, уверенность в себе и властность порождают недоверие. Мои целительские умения всегда вызывали у людей любопытство и слегка благоговейный страх. Добавь к этому зависть с подлостью – и меня вздернут раньше, чем кто-то успеет сказать «ведьма»!

– Они не могут тебя повесить!

Я сжала его руку.