Возвратный тоталитаризм. Том 2

Доверие (по своей семантике и социальной семиотике) – это метафорическая связь институтов между собой, символическое присутствие значимости других социальных институтов (символы состояния социальной дифференцированности и функциональной взаимозависимости институтов и групп между собой) в зонах проблематичного взаимодействия. Поэтому, чем сложнее (развитей, дифференцированней, специализированней) становится социальная система, тем выше значимость элементов и символов «доверия», санкционирующих неизбежно возрастающую степень неопределенности.

Но именно поэтому доверие в принципе не может быть полностью кодифицированным, рационализированным, инструментализированным до состояния «цель – средство», как это пытаются делать ученые экономисты, поскольку оно метафорически, символически выражает значимость других норм поведения в категориях анализируемых взаимоотношений, а значит, указывает на принципиальную нередуцируемость одной семиотической системы к другой. Более того, символы доверия как раз указывают на барьеры взаимоотношений, неупразднимую и крайне важную «иррациональность» одной системы значений (норм, принципов) по отношению к другой. Левинсон когда-то, разбирая социальную семантику дефицита и «блатных отношений», указывал, что пароль: «я от Ивана Ивановича» (в ситуации, когда говорящий может и не знать, кто такой конкретно, персонально «Иван Иванович», однако ясно понимает его социальную роль в данном случае) означает использование кода близких, персональных отношений (характерных для внутригрупповых и неформальных взаимодействий – членов семьи, соседей, дружеских компаний) для санкционирования в принципе безличных взаимодействий, но оказывающихся не просто неэффективными, но и дисфункциональными для действующего, а иногда даже и опасными или рисковыми. Но это лишь код, язык, семиотика отношений, а не вступление в собственно родственные, дружеские или клановые взаимосвязи. (Точно так же, как переход на английский в ситуации паспортного контроля в международных аэропортах не делает говорящего или пограничника англичанином или американцем.) Такой язык снимает или преодолевает неопределенность и риски формальных институциональных ролевых взаимоотношений и связанных с ними дефицитов.

Но и сам по себе язык не является нейтральным средством коммуникации – он задает горизонты понимания (пространство «игры») и правила взаимного поведения, перенося на безличные и формальные ситуации нормы и обязательства, характерные для досовременных сообществ и групп, или, другими словами, упраздняет значимость формальных правил и обязательств (значимость современных институтов), низводя социальную реальность до нужного или приемлемого – знакомого, понимаемого, управляемого уровня.

Крайне важно подчеркнуть, что обратный ход – от неформальных, квазиличных отношений к современным, формальным и кодифицированным – становится после этого уже невозможным. Социальная ситуация в этом плане уже необратима, поскольку процедуры систематической примитивизации социальных отношений не имеют обратной силы, разрушая структуры и смысловой потенциал более сложной системы. «Фарш невозможно провернуть назад», как пелось в пародии на знаменитый хит А. Пугачевой.

Таким образом, символы «доверия» (которые в содержательном плане очень различаются) в функциональном плане играют идентичную – и ключевую роль в интеграции институциональных структур в общую социальную систему. Это знаки переходов («портов», говоря языком компьютерщиков) и связей разных социально-морфологических образований: групп, институтов, общностей, структур отношений. Но сами по себе эти символы еще ничего не говорят о том, какова структура этой системы: имеем ли мы дело с агрегатом разнородных образований или, напротив, с «организмом», все части которого работают на сохранение или развитие целого. Для понимания того, какой тип отношений «управляется» данным «доверием», необходимо выделять разные смысловые структуры доверия. Доверие, возникающее при формальных и сложно дифференцированных институтах или их системе, предполагает «дальний радиус» отношений, генерализованные способности взаимодействовать с партнерами, не принадлежащими к кругу непосредственно личных связей, способность к социальному воображению, следованию формальным правилам поведения (включая вежливость, толерантность и дружелюбие), рациональности, готовности к смене точек зрения и перспектив, без которых невозможно социальное понимание, а также отсутствие подозрительности и установок «упреждающей» защиты, неагрессивность, то есть все те качества, которые входят в набор значений, называемый «коммуникабельностью», «социабельностью».