Возвышение Меркурия. Книга 9

— Не о том думаешь, Твоё Сиятельство. Лучше поразмысли, с чего они сейчас шевелиться начали? Что масоны, что Чёрные. Веками ж спокойно сидели, а тут понесло их в политес да заговоры. У пруссаков переворот, в Азии неспокойно, у нас вовсе гражданской войной пахнет. Сход не туда свернёт и всё большой кровью кончится.

Ответить ему Голицын не успел — в коридоре показалась мощная кряжистая фигура, в сопровождении десятка человек свиты, да пары своих отпрысков. В отличие от всех остальных, этот князь увидев лица скучающей парочки дворян, устремился не мимо, а прямо к ним. Они, в свою очередь, предупредительно сняли барьеры.

Через несколько секунд наступила пора объятий и крепких похлопываний, от которых трещали рёбра. И если к приветствию Голицына, князь Шуйский подошёл более формально, то вот Оболенского не пожалел. Обычный человек от таких «дружеских хлопков» уже давно рухнул бы на пол с переломанными костями и разорванными лёгкими. Даже прославленный кавалергард империи слегка морщился.

Наконец Симеон отступил на шаг назад, а за его спиной снова полыхнули барьеры, к которым присоединился ещё один — от бывшего владетеля земель Сибири.

— Вот такая значит у нас дружба, да? Когда Измир брали, я тебя позвал. Когда Стамбул в осаду взяли, позвал. Когда сарацин шли потрошить, снова позвал! И зачем, спрашивается? Как меня в казематы упекли, так ты про меня сразу и забыл, получается!

Оболенский нахмурился и отвёл взгляд.

— Помнил я. Только много ли сделаешь, сидя в башне? Сашка пробовал тебя искать. Не нашёл. Спрятали хорошо. Закрыли. Сила тебя не чувствовала. Младшие тоже пытались. Все, кто крови нашей верен, старались, как могли. Но заперли тебя так, что не отыскать и вовек было.

Подняв глаза на того, с кем вместе прошёл через добрый десяток войн и бесчисленное число сражений, продолжил.

— Простишь, Твоё Сиятельство?

Шуйский рыкнул и оскалил зубы в усмешке. Шагнув вперёд, хлопнул его по плечу.

— Ну и дурак ты, полковник. Если б я на тебя зол был, разве пожелал бы сюда лететь? Или видеть тебя? Или говорить?

Покосившись на Голицына, чуть поморщился, но быстро перевёл взгляд на громадную бутыль вина, что стояла на металлической опоре, сбоку от Оболенского и на вид, хранила не меньше сотни литров напитка.

— У тебя комплексы какие появились на старости лет, княже? Зачем такую махину то припёр?

Ратибор оглянулся на гигантскую ёмкость и моментально вернувшись к хорошему настроению, подкрутил левый ус.

— Сегодня больше двух бутылок в день не положено. А тут я мимо выставочного стенда еду, гляжу стоят, родимые. Две, как мне и сказали. И размер подходящий. Я зашёл спросить, сколько стоят, так мне их подарили. Говорят, как герой империи, забирайте немедля и со всем почтением. Вино я сюда прихватил, а ту, что покрепче, на вечер оставил. Нужно же отметить встречу старых друзей.

Отсалютовав Шуйскому бокалом, сделал глоток и чуть посерьёзнев, уточнил.

— Выяснил, кто тебя под замком держал? Я узнал поздно слишком. Третье отделение уже всё следствие под себя подмяло. А там у меня ни одного из младшеньких нет. Чураются они той работы. Или она их. Не знаю, кто кого больше.

Симеон пожевал губы. Снова глянул на Голицина. Подумал.

— Третье отделение и держало. Департамент по особым делам. Они той тюрьмой-лечебницей ведали. А сверху их прикрывали те самые людишки, что в верности человечеству клянутся, да говорят, что их кроме Пробоев ничего в жизни этой не интересует.

Несколько секунд все молчали — слишком уж неожиданной оказалась новость для двух князей. Шуйский же ожидал реакции.

— Мне эти пёсьи дети никогда не нравились, — наконец нарушил тишину Оболенский.

— А как ты оттуда выбрался, Твоё Сиятельство? Что стало с тюрьмой той? Я узнать тоже смог мало, но говорят, рухнула там вся защита, да узники разбежались, — нейтральным тоном поинтересовался Голицын.

На лице Симеона появились усмешка.

— Лежать мне б там до конца времён, если б не отрок один. Уж не знаю, откуда в нём столько борзоты взялось да искусности. Только ударил он так, что защита и правда рухнула. А потом договорились мы. Он кусочек Древней силы забрал, а мне свободу дал.

Ярополк нахмурился и испытующе посмотрел на князя.

— Уверен ты в словах своих? Откуда Древней силе в таком месте взяться? Да как ты её поглотить смог?

Сибирский князь оскалил зубы в усмешке.

— Не поглотил я её, а удержал просто. Использовать не вышло — узы не позволили. Да и чуждая она больно была. А вот отроку тому пришлась впору. Как будто родная она для него.

Голицын продолжил хмуро разглядывать князя, погрузившись в раздумья, а Оболенский задумчиво посмотрел на Шуйского.

— А запомнил ли ты того отрока, друг мой?

Тот снова усмехнулся.

— Как думаешь, запомнил бы ты того, кто тебя из плена многолетнего освободил, да свободу дал? Я с ним и свидеться после того успел. Подарок преподнести, да с внуками познакомить.

Кивком указав на ожидающих потомков, продолжил.

— Они ещё вчера должны были в Петербург прибыть. Но вести отсюда какие-то тревожные пошли, так что я придержал. Как видишь, прав оказался.

Кавалергард отпил из чаши и проворчал.