Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия

Так или иначе, но первое гравированное изображение русских земель появилось в Риме и упоминается в книге Паоло Джовио. Сохранился единственный экземпляр чертежа, датированный 1525 годом. В 1548 году в Венеции на основе этого чертежа была выгравирована новая карта Московии, а в атласе Аньези 1553 года карта Руси тоже определяется как «составленная со слов посла Димитрия». В дальнейшем «схема Герасимова» использовалась в картах и атласах неоднократно, с изменениями и дополнениями. К сожалению, за точность авторства и датировки первой русской карты ручаться нельзя – даже сама личность Дмитрия Герасимова вызывает вопросы, а родился он, как пишется в одном из словарей, «не известно, где». В XVII веке на картах впервые появилась Сибирь.

Первая печатная карта Руси

Бегун. Крымские татары систематически совершали походы на русские княжества и разоряли их. Иногда (что бывало редко) набеги удавалось предупредить, но чаще всего они оказывались для данного региона неожиданными. Так было, например, в июле 1521 года.

Хан Мухаммед-Гирей с большим войском, в котором кроме «крымских людей» были заволжские ордынцы и ногаи, внезапно («безвестно») подступил к Москве. Великий князь Василий III в «лучших» традициях московских правителей оставил город. При этом бежал так поспешно, что в какой-то момент оказался без соответствовавшего его званию эскорта. Это породило всякого рода слухи и домыслы.

Сигизмунд Герберштейн писал, например, в своих «Записках», что Василий III «прятался несколько дней под стогом сена». Это едва ли соответствует действительности, но то, что князь струсил, – факт, который был особенно болезненно воспринят народом в обстановке патриотического подъёма начала XVI столетия (именно в это время создавалось «Сказание о Мамаевом побоище»).

По характеристике историка М.И. Зарезина, «способностей Василия III хватало лишь на то, чтобы не разрушить созданного предшественниками. Он был человек не злой, но малодушный, способный оценить добро и сам готовый на благодеяния, но в то же время подверженный мелким эгоистическим порывам и даже мстительности».

Конечно, ближайшее окружение великого князя делало вид, что его бегство из Москвы вовсе и не бегство, а отъезд для сбора сил на отпор врагу. Но были и те, кто открыто осудил нелицеприятный поступок Василия, – митрополит Варлаам и чернец Максим Грек. Человек твёрдый и правдивый, Варлаам без колебаний изобличил трусость правителя, за что и поплатился: в декабре его свели с митрополичьей кафедры и заточили в Каменном монастыре на Кубенском озере.

Максим Грек осудил Василия III письменно. В его «Слове» проводилась такая мысль: «Нет у меня великого Самуила, священника Бога Вышнего, который дерзновенно встал против Саула».

Царь древнего Израиля Саул весьма пассивно относился к набегам на свою страну кочевников амаликитян, чем вызвал гневное осуждение Самуила, духовного пастыря иудеев. Аналогия эта для московских книжников начала XVI столетия была, конечно, ясна, доброхоты не преминули обратить внимание князя на выступление любимого им чернеца. Но Василий III сдержал свой гнев, отложив расправу с иноземным «поучителем» до более благоприятного случая, который не заставил себя долго ждать.

Кстати.

Василий III сразу отреагировал на нашествие крымских татар – в тот же год началось сооружение Большой засечной полосы. При этом князе завершились работы по строительству Кремля. Были возведены на его территории Архангельский собор и Теремный дворец, развернулось широкое строительство церквей (храм Вознесения в Коломенском и другие).

Василий III перестал считаться с Боярской думой. Думный человек И.Н. Берсень-Беклемишев жаловался, что государь все важные дела решает, запершись «сам-третий у постели», то есть в спальне, вместе со своим дворецким и дьяком. Власть великого князя была доведена до степени абсолютной монархии.

Монастырь для иконы. На Руси было очень распространено почитание икон. Для наиболее значимых специально строили церкви, соборы и даже монастыри. Так было, например, с иконой Смоленской Пресвятой Богородицы Одигитрии (Путеводительницы).

В 1391 году московский князь Василий I женился на дочери великого князя Литовского Софье Витовт. Провожая молодых из Смоленска, Витовт подарил им икону Одигитрии. Молва связывала её с евангелистом Лукой, и икона очень ценилась.

В Москве Путеводительницу поместили в иконостас Благовещенского собора, рядом с царскими вратами. Прошло пятнадцать лет, и Витовт вдруг потребовал вернуть икону. Под звон колоколов москвичи провожали бесценную реликвию. Первую остановку торжественная процессия сделала на Девичьем поле. С тех пор сюда ежегодно стали совершать крестный ход.