Врачеватель. Олигархическая сказка

– Да даже если бы я этого не знал, все равно бы вам поверил. Ну а если я вызываю доверие у вас, тогда вы сможете понять, что я вам сейчас скажу. Порой и сам до конца не понимаю этого стечения обстоятельств, но так уж получилось, что я президент этой страны, а, значит, обязан обдумывать каждый свой шаг и отвечать за каждое свое действие. А наследство-то, как понимаете, – не сундуки с золотом. И уж если нужны компромиссы, то я на них пойду. Главное, знать во имя чего. А я знаю. Если тот же Скрипченко «энд компани» пока барахтаются, значит, еще не время. Да этот холуй и не так опасен. Опасны те, кто иже с ним. Понимаете? А вот мы тем временем, скрипя зубами, но обязаны… Вопреки всему обязаны быстрее становиться сильными. И вот во имя этого я готов идти на компромиссы, потому что с открытым забралом здесь не получится. Только вот при этом еще и дело надо делать. Надо! Никуда не денешься. Испокон веков мы всегда всех раздражали нашими богатствами и территорией. Сильными этому миру мы не нужны, но и слабыми нам быть нельзя. Просто недопустимо. Им только крикни: «Ату их! Они уже лежачие!..»

Президент повернулся к неподвижно сидевшему в кресле Пал Палычу, который застывшим взглядом уставился на бокал: по стенке тонкой маслянистой струйкой стекал на дно отменного качества коньяк.

– Пал Палыч, пойдем, что ли, на балкон выйдем. Хоть воздухом подышим. Вечер-то какой замечательный. Ни о какой чертовой политике даже и думать не хочется.

Стоя на балконе, оба с наслаждением вдыхали удивительную свежесть вечернего воздуха, отдыхавшего от дневного зноя. Пропитанного ароматами подмосковной сосны, неповторимого воздуха теплого лета. Лета две тысячи четвертого от Рождества Христова.

– Знаете, Пал Палыч, – первым продолжил разговор президент, – вроде старая, как мир, истина, но я, наверное, человек консервативный и давно уже не верю словам. Верю только поступкам. Я слышал, вы в Баторинске собираетесь наладить производство инсулина?

– Не только. Вообще у нас по проекту будет пять линий. Бог даст, к концу ноября торжественно, так сказать, но без «помпы» запустим две. Думаю, к тому времени разберемся и с дорогами. Только бы не мешали и не вставляли палки в колеса, а так ведь все лежит под боком, да вот беда – мертвым грузом. А надо сделать так, чтобы работало. Экономика и, соответственно, инфраструктура, как тот же взрыв, должны иметь отправную точку. А у нас она пока одна – вечный Кремль. И то в зависимости от направления ветра. Да и пособия по экономике – вместе с букварем, кстати – умникам нашим рекомендовал бы почитать исключительно на русском языке… Хотя бы потому, что так понятнее.

Вдыхая вечернюю прохладу, какое-то время они стояли молча, глядя на чистое, усеянное звездами безоблачное небо. И очень бы хотелось надеяться, что в этот момент эти двое не думали о политике, коррупции, человеческом факторе, горячих точках, европейском парламенте и прочем из того, что так мешает безмятежно смотреть на чистое, усеянное звездами безоблачное небо этого фантастического по красоте и невероятно обаятельного, но до поры до времени всепрощающего мира.

– Ученые головы говорят, что человеческая душа весит всего два грамма, – задумчиво произнес обитатель государственной загородной резиденции. – Правда, некоторые утверждают, что она на порядок тяжелее… А там, наверное, все строго пропорционально содеянному здесь. Да?

– Именно. Богом на этой земле стать очень просто. Труд невелик, – Пал Палыч улыбнулся. – А вот там куда сложнее. Там есть «Планета глупцов», на орбите которой висят вниз головой все земные боги и в отсутствии мечты и фантазий мучительно бьются над неразрешимой задачей, ежесекундно задавая себе один и тот же вопрос: «Если Бог не я, то кто же? Если Бог не я, то кто же? Ну если Бог не я, то кто же?!!» Ад – это безумие души.

– Пал Палыч, а известно ли вам, что мы с вами, уважаемый, почти уж как тридцать лет знакомы? – после некоторого молчания неожиданным вопросом возобновил диалог собеседник. – Когда Куранов мне сказал, что вы хотите со мной встретиться, я, видимо, так обрадовался, что, по-моему, в немалой степени озадачил этим обстоятельством Андрея Алексеевича, – он рассмеялся. – Да вижу, и вас тоже. Между тем наше давнее знакомство – это факт. Если помните, еще в прошлом веке, а именно в семьдесят шестом году в Питере, тогда еще в одной из квартир состоялся совместный сейшн «Машины времени» и «Аквариума». Ну, акустика, естественно… Тусовка, помню, удалась на все сто. Отрывались по полной. Ну вот и вы тогда прикатили в наше «захолустье» с группой продвинутых товарищей. И, судя по всему, в качестве лидера.

– Да, точно, было. Семьдесят шестой год. Десятый класс.