Время и боги. Дочь короля Эльфландии

Как ловко он прошел мимо оврагов и расщелин Снуда! Он двигался то медленно, словно изучая почву, то приплясывал, словно танцор, на кромке обрыва. Было совсем темно, когда он приблизился к башням Тора, с которых лучники разили странников стрелами с наконечниками из слоновой кости, из опаски, что чужеземцы захотят переделать законы Тора, в сущности плохие, но не настолько, чтобы их меняли какие-то чужаки. По ночам они стреляли на звук шагов. Ах, Тангобринд, Тангобринд! Был ли когда-нибудь вор, равный тебе? Тангобринд тащил за собой два камня на двух длинных веревках, и лучники стреляли на их перестук. Похитрее оказалась ловушка, устроенная в воротах Вота, где были разбросаны изумруды. Но Тангобринд вовремя заметил золотые нити, подымающиеся от каждого камушка по городским стенам, и грузы, которые сорвались бы на него, попробуй он поднять хотя бы один изумруд. Поэтому он пошел прочь, скорбя об упущенной возможности, и наконец добрался до Тета. Здесь все жители поклонялись Хло-хло. Они пытались поверить в других богов, как учили миссионеры, но, по их мнению, другие боги, были пригодны лишь для охоты Хло-хло, который, как рассказывали, носил их нимбы на золотых крючках своего охотничьего пояса. А из Тета Тангобринд пришел в город Мунг, к храму Мунг-га-линг, и, войдя внутрь, увидел идола-паука Хло-хло, сидевшего там с Бриллиантом Мертвеца, сверкавшим в его лапах, словно полная луна – луна, способная лишить разума того, кто долго спит в ее лучах. В самом виде Бриллианта Мертвеца было нечто зловещее, к тому же он содействовал таким вещам, о которых лучше не упоминать. Лицо идола-паука было освещено отблеском рокового камня, другого света в храме не было. Несмотря на ужасающие конечности идола и омерзительное тело, лицо его казалось безмятежным.

Легкий страх закрался в сознание Тангобринда-ювелира, он слегка вздрогнул – и только; дело есть дело, к тому же он надеялся на лучшее. Тангобринд принес для Хло-хло мед и простерся перед ним ниц. Ах, до чего же он был коварен! Появившиеся из темноты жрецы жадно набросились на мед и тут же свалились без чувств на пол храма, потому что в принесенный для Хло-хло мед было подсыпано сонное зелье. И Тангобринд-ювелир взял Бриллиант Мертвеца, взвалил его на плечо и поспешил прочь от святыни. А Хло-хло, идол-паук, не сказал ничего, но, когда за ювелиром закрылась дверь, тихонько рассмеялся. Очнувшись, жрецы поспешили в потайную комнату с визирным отверстием в потолке. Посмотрев сквозь него на звезды, они вычислили гороскоп вора и остались довольны.

Тангобринд был не из тех, кто возвращается тем же путем, что пришел. Нет, он отправился по другой дороге, хотя в одном месте она была узкой и вела мимо паучьего леса и дома, который был Ночью.

Позади остались башни Мунга, нагромождение его балконов; в городе сделалось заметно темнее, когда Тангобринд унес бриллиант. Обратный путь не был легким. Тангобринд слышал за собой бархатные шаги, но не хотел верить, что это может оказаться как раз то, чего он боялся. Хотя инстинкт, выработанный ремеслом, подсказывал ему, что плохо, когда в ночи кто-то преследует тебя, несущего бриллиант, да к тому же самый большой, какой тебе удавалось когда-либо в жизни добыть. Когда Тангобринд ступил на узкую тропку, ведущую в паучий лес, Бриллиант Мертвецов, казалось, стал тяжелее и холоднее, а бархатные шаги послышались пугающе близко. Ювелир замедлил шаг.

Он взглянул через плечо – позади никого не было. Он внимательно прислушался – тишина. Тогда он подумал о том, как рыдает дочь Крупного Коммерсанта, чья душа пойдет в уплату за бриллиант, и улыбнулся, и решительно зашагал вперед. С другой стороны тропинки за ним бесстрастно наблюдала мрачная зловещая старуха, чьим домом была Ночь. Тангобринд, не слыша больше никаких шагов, приободрился. Он почти дошел до конца узкой тропинки, когда старуха равнодушно кашлянула.

Кашель прозвучал так зловеще, что его нельзя было не расслышать.

Тангобринд обернулся и сразу увидел то, чего страшился.

Зловещий кашель