Время и случай

Следом за мной к министру был вызван Карпов. Насколько я знаю, он говорил примерно то же самое, что и я, хотя вопрос о научных исследованиях его, естественно, особенно не волновал, и он не хотел противоречить Г. М. Корниенко. Но несуразности по ядерным вооружениям, написанные в проекте интервью Горбачева, волновали его очень. Все это должно было затем свалиться в Женеве на его голову, если бы он не начал сопротивляться.

«Странно, — сказал Э. А. Шеварднадзе, — а Г. М. Корниенко считает, что все в порядке». После этого он предложил нам с Карповым просмотреть проект интервью и дать свои замечания. Мы их дали, хотя и понимали, что дело идет к спору с Корниенко. В дальнейшем он все больше расходился во мнениях с новым министром, а затем и с М. С. Горбачевым. В конце концов он ушел на работу в Международный отдел ЦК КПСС.

Переговоры в Женеве продолжались. Наши размашистые инициативы в разоруженческих делах делали положение США сложным, однако американцы свою позицию не меняли.

Мне довелось участвовать в первом визите М. С. Горбачева во Францию, в ходе которого он даже упомянул мое имя как эксперта по вопросам разоружения в своем выступлении в парламенте. Я впервые мог наблюдать М. С. Горбачева вблизи, в работе. Он производил тогда сильное впечатление. Чувствовался новый стиль, стремление к творческому поиску.

Кроме того, у М. С. Горбачева в начале его пребывания на посту руководителя страны был огромный политический кредит доверия. Механизм его возникновения, на мой взгляд, был довольно прост: люди устали от правления «кремлевских старцев». Перед огромной и сильной державой, какой был Советский Союз, вставали новые проблемы, для решения которых требовался энергичный и решительный человек, способный сломать инерцию аппарата и начать реформы. Именно такого человека хотели видеть в М. С. Горбачеве. На него возлагали надежды буквально все слои общества, ему были готовы верить и следовать за ним. В отличие от прежних руководителей тосты за здравие Горбачева пили в первые месяцы после его прихода во многих домах, причем делали это спонтанно и искренне.

Пили, пока он не втянулся в непродуманную антиалкогольную кампанию, поставив, как выразился однажды председатель ГКП Г. Мис, в одну бесконечную очередь и хронических алкоголиков, и нормальных людей, желавших купить бутылку вина на именины своей тещи. Упорство, с которым проводилась эта затея, сопровождавшаяся развалом государственного бюджета, вырубкой виноградников, изгнанием с работы «ослушников», было, пожалуй, первым сигналом, означавшим, что новый Генеральный секретарь ЦК КПСС не всегда улавливал, что же происходит в стране на самом деле.

Впрочем, поначалу все, конечно, подчинялись партийной дисциплине, демонстрируя миру, что мы не во всем люди нормальные. На приемах для иностранцев в Верховном Совете СССР стали подаваться соки под селедку. Ретивые сопровождающие М. С. Горбачева в поездке во Францию пронзительным шепотом предупреждали советских участников протокольных мероприятий, что вино (это во Франции-то!) с подносов у официантов брать не следует. На наших протокольных мероприятиях в Женеве некоторые нахальные американские жены просили дать понюхать им стакан, из которого вы пьете, и, заговорщически подмигивая, говорили, что вы «не выдерживаете линию Горбачева». Над нашими послами нередко в открытую издевались всякие, в том числе и высокие, гости, которым вдруг приходило на ум выпить водки именно в советском посольстве. При этом добавляли, что если водки у посла нет, то они прихватили с собой бутылку в багажнике автомобиля и приглашают распить ее, выйдя за пределы здания посольства.

Когда я, будучи назначенным послом в ФРГ, зашел однажды в боннский магазин «Паукен» и взял две бутылки вина, меня остановил старый немец, который доверительно сказал мне: «Господин посол, что вы делаете? Я честный человек и не буду ничего предпринимать. Но вас хорошо знают по экрану телевизора, и наверняка найдется какая-нибудь сволочь, которая напишет Горбачеву».

Верхом тупости и бесцеремонного вмешательства в сферу личной жизни человека была, пожалуй, история, приключившаяся с президентом ФРГ Вайцзеккером во время его поездки в Новосибирск в 1987 году. Вечером немцы попросили дать им к ужину водки. Последовал отказ. Не помогли ни указания заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Сонгайло, ни требования совпосла. Водку президенту дали лишь после личного решения первого секретаря обкома партии с оговоркой — «только немцам».