Время и случай

Обсуждение вопроса об отношениях с Восточной Европой было детальным. В основу была положена записка Международного отдела ЦК. Но после нескольких выступлений ее стали характеризовать как недостаточно проработанную, не охватывающую весь комплекс конкретных вопросов, возникающих в отношениях СССР с этой группой стран. Вопросы же были все известные: падение торгового оборота, раз-балансировка традиционных связей между предприятиями и научно-культурными центрами, прекращение поступления в эти государства, особенно Болгарию, наших газет, непрекращающиеся осложнения с нашими памятниками и военными кладбищами, фактическое введение запретов на профессию для бывших работников партийного и государственного аппарата, появление в печати этих стран тезисов, которые могли восприниматься как претензии на Молдову, Закарпатье, западные районы Белоруссии и т. д.

Все это было затем подытожено В. А. Ивашко как свидетельство «утраты внешней политики» в отношении своих восточноевропейских соседей. С тезисом о том, что мы потеряли сами эти страны, он не был согласен, подчеркивая, что мы обречены жить рядом, а значит, и будем сотрудничать. И он был прав.

Из всего этого надо было делать вывод: необходима активизация нашей работы на восточноевропейском направлении. Сказать, что мы в этом смысле ничего не делали, было бы, конечно, неправильно. Но «наверху» было довольно определенное настроение, что в связи — с «бархатными революциями» и вызванными ими всплесками антисоветизма и антируссизма надо дать восточноевропейским странам время переболеть всеми этими проявлениями, осмотреться, убедиться, что есть некоторые десятилетиями складывавшиеся реальности, от которых никуда не уйдешь, что только с Западом все свои проблемы им решить невозможно. Считалось, что лучше проявить пока что сдержанность, ни в коем случае не давить на наших соседей и дождаться того момента, когда они сами заговорят о необходимости перехода к новому этапу сотрудничества, который можно было бы охарактеризовать как добрососедство по расчету и без иллюзий.

Такие сигналы из Восточной Европы стали поступать все более настойчиво. Пока я был в отпуске МИД СССР отработал развернутую концепцию будущих договоров с нашими восточноевропейскими соседями. Подписана эта концепция была Э. А. Шеварднадзе. Из многих ее тезисов выделю следующий: в будущие договоры надо постараться включить положение о том, что стороны не будут вступать в союзы, враждебные друг другу, и соответственно не будут предоставлять войскам третьих государств свою территорию и инфраструктуры.

В условиях, когда действовал еще Варшавский договор и сохранялась его военная организация, когда громко звучало требование не ратифицировать германские договоры и приостановить вывод войск, такой подход к будущим отношениям с нашими союзниками был достаточно «левым». Считалось, что если уж иметь новые договоры с восточноевропейскими соседями, то по военно-политическим условиям не хуже, чем договор с Финляндией 1948 года, которым были довольны и мы, и финны. Такова была логика принятия этого решения, и она имела под собой основания. К тому же ответственные представители некоторых восточноевропейских стран еще в конце 1990 года, подчеркивая необходимость «деидеологизации» наших договорных отношений, устранения, например, положений о совместной защите завоеваний социализма и т. п., в то же время считали целесообразным сохранение обязательств об оказании взаимопомощи друг другу в случае агрессии. Довода при. этом было два: во-первых, отсутствие таких обязательств создает определенный вакуум в вопросе безопасности во всем районе Восточной Европы и будет побуждать к поиску новых союзов и союзников, что породит обстановку нестабильности. Во-вторых, говорили некоторые чехословацкие представители, разумно ли опускаться в советско-чехословацких отношениях ниже уровня договора 1935 года, заключенного при таком бесспорном авторитете, как президент Бенеш? Убежденность в необходимости сохранения союзнических обязательств высказывали и болгарские коллеги, ссылаясь на вытекающую из освободительной борьбы против Османской империи национальную болгарскую традицию. — В этих условиях предложение нашей страны, включенное в проекты договоров, передававшиеся на рассмотрение наших восточноевропейских соседей, не участвовать во враждебных друг другу союзах и не предоставлять свою территорию для иностранных войск, выглядело, скорее, умеренно. В конце концов, что здесь было опасного для этих стран или ущемляющего их суверенитет? Надо было думать и о том, что в случае, если в конце концов республики Прибалтики вышли бы из состава Советского Союза, аналогичное положение в договорах с ними могло бы уберечь взаимные отношения с этими государствами от многих недоразумений. История, конечно, не повторяется, но и забывать, что этот район не раз в прошлом становился зоной острого соперничества, не следовало.