Время и случай

Наша группа практикантов была довольно многочисленной. В ней были старшие товарищи — В. Шипов и В. Тренделев, пришедшие в институт после армии, а также молодняк. В. Попов, который стал послом в Австрии, А. Тищенко — посол в Норвегии, Э. Скобелев, который потом работал в ЦК Компартии Белоруссии и писал книги, Ю. Андреев, который пошел по научной стезе. Нас закрепили за первыми секретарями посольства, которые должны были руководить прохождением практики.

Мне опять повезло. Не всем посольским работникам очень уж хотелось тратить свое время на практикантов. Мой руководитель П. Г. Бушманов к этому поручению отнесся, однако, со всей серьезностью и с первых дней начал учить нескольких своих подопечных уму-разуму и азам дипломатического ремесла. Был он невысокого роста, крепкого телосложения и большой подвижности человек. Родом откуда-то с Волги, он не очень хорошо знал немецкий язык, но знать его хотел и всю жизнь прилежно изучал. Человек он был честный, с хитринкой, отлично разбиравшийся в системе внутриминистерских отношений. В общем, это был типичный для конца 50-х годов работник МИД, пришедший из Высшей дипломатической школы по партнабору, но хотевший стать дипломатом и в меру своих способностей и возможностей преуспевший в этом деле. Подкупал его большой жизненный опыт, доброе, внимательное отношение к нам. П. Г. Бушманов понимал, что ребята мы совсем зеленые и к новой профессии привыкнем не сразу. Многое он вежливо подсказывал как бы намеком. Если не действовало, вызывал к себе в кабинет поодиночке и тогда разговаривал «открытым текстом».

Однажды он спросил меня, что мне говорил в автобусе один из первых секретарей. Потом поинтересовался, о чем я разговаривал с другими сотрудниками посольства. «Не помню», — беззаботно ответил я. «А ты помни и думай, — покачав головой, сказал П. Г. Бушманов, — в этом заведении просто так мало что говорят». Это было, пожалуй, преувеличением, но с большой долей правды. Во всяком случае я навсегда запомнил это.

П. Г. Бушманов вел в посольстве вопросы работы государственных органов ГДР. Конкретно сферой его интересов были Народная палата ГДР, МВД, министерство юстиции, органы госконтроля, отдел административных органов ЦК СЕПГ, который в то время возглавлял К. Зоргенихт. Большим участком его работы были также местные органы власти. Но четкого представления о состоянии этих дел Бушманов не имел. Машину он сам не водил и поэтому в командировки по стране выезжал редко. По-немецки читал не быстро и со словарем. Видимо, поэтому его первым движением души было поручить «своим» практикантам отреферировать за пару лет подшивки журналов «Социалистише демократи», «Айнхайт», специализированных юридических изданий под углом зрения состояния работы местных органов власти, тех проблем, с которыми они сталкиваются.

Надо было читать сотни и тысячи страниц, группировать материал по проблемам, делать выводы, писать затем пространные справки. Работа была утомительная и не всегда интересная. Но Бушманов был педагогом. Он использовал интересный материал из бесед со своими коллегами в министерствах ГДР, на которые брал практикантов, использовал иллюстративные факты в документах, которые уходили в Москву. Одним словом, не было ощущения, что делается бесполезная работа.

Правда, чем больше и быстрее мы обрабатывали материалы, тем больше получали заданий. В конце концов у меня начало закрадываться сомнение, а нужно ли Бушманову столько фактов, иллюстраций, повторных выводов, уже известных на основе анализа предыдущих источников. Я решился спросить его об этом и услышал в ответ: «Люди всегда должны быть заняты на службе работой, иначе они перестают уважать службу. Задача начальства все время давать им работу, причем лучше — полезную. Запомни это на будущее».

П. Г. Бушманов использовал меня в основном как своего устного переводчика. Я стал ходить с ним на беседы в ведомства ГДР, причем велись они на уровне заместителей министров, начальников крупных управлений, реже — заведующих отделами ЦК СЕПГ. Речь шла в основном о внутриполитических проблемах ГДР. Другим моим товарищам это не всегда нравилось. Какая тут дипломатия, говорили они, если только и разговору, что о работе сельхозкооперативов да о подготовке к очередным выборам. Но на самом деле это было безумно интересно. Впервые я мог видеть механизм власти в социалистическом государстве изнутри. В Советском Союзе для таких, как я, это была бы книга за семью печатями.

Нет нужды говорить, что внутренние проблемы ГДР интересовали наше посольство в первую очередь под углом зрения оценки стабильности республики.