Время междуцарствия

– Они намазали его тело смесью, которая вытягивает влагу из плоти, а поверх зашили в шкуру нечистого зверя, – пробормотал старый жрец где-то за спиной у Тии – та не шелохнулась даже, с трудом ловя воздух побелевшими губами. – Невозможно снять ее, не отделив мяса от костей…

– Отец Бенинофрет, прошу вас, – торопливо остановил его жрец со знаком на виске – тот самый, который поддерживал бывшую царицу. Приблизившись к Нейтикерт, он наклонился и предложил вполголоса: – Можно попробовать залить смолу внутрь тела через рот, не вынимая из шкуры: тогда удастся остановить растворение плоти! Один из моих людей прежде был тесно знаком со служителем храма Анубиса и часто бывал в Городе Мертвых, он знает, как это делается.

– Делайте, как считаете правильным, – чуть слышным шепотом проговорила жрица Нейт; по лицу ее сложно было понять вовсе, вполне ли она осознавала сказанное ею. Холодное, жесткое и застывшее, с неподвижным взглядом и стиснутыми в тонкую линию бескровными губами, оно само казалось погребальной маской, возложенной на спеленатое лицо мертвеца. Тия молчала, вцепившись в край плаща, наброшенного ей на плечи еще в темнице: тепла от него не было нисколько, напротив – казалось, еще никогда в жизни она не мерзла столь сильно, однако почему-то заставить себя отпустить последнее ясное ощущение – грубой ткани под пальцами – представлялось ей невозможным.

– Порой нам страшно бывает смотреть вокруг себя и знать, что все это создали мы сами, – совсем тихо промолвил рядом с нею тот самый, прежний пожилой жрец – тот, что пекся о погребении ее сына, а значит, и о спасении его души… Тия задрожала, как в лихорадке, когда широкая теплая ладонь легла ей на плечо, но так и не нашла силы ответить «божественному отцу».

– Оставьте ее, дайте проститься с сыном, – попросила Нейтикерт, не поднимая головы – сама она все так же безотрывно глядела на изуродованное тело Пентенефре, а когда приблизились жрецы Птаха с кувшином смолы, сама, не отворачиваясь от пряного запаха, обхватила ладонями голову трупа, удерживая в одном положении.

– Я не убивал… Я не приказывал убивать… Я не обманывал, я не обвешивал, я не крал птицы, принадлежащей богам… – вполголоса читала она для него «Исповедь отрицания», обязательную для погребального обряда над всяким сыном Та-Кемет – под чавкающие, утробные звуки вливаемой в сухие одеревеневшие уста покойного. – Я чист… Я чист! Я чист!..

Тия отвернулась, зажав уши руками – не в силах глядеть дольше на совершаемый у нее на глазах страшный обряд: словно заживо хоронили ее сына, а не стремились уберечь от вечного скитания его душу, неспособную воссоединиться с телом… Бывшая царица слышала, как следом за служительницей Нейт и все остальные подхватывали скорбную песнь по погибшему царевичу

Когда все было кончено, жрецы подняли тело и переложили на носилки – сделанные наспех из чьего-то плаща, но ткань которого оказалась все же окрашена в зеленый цвет: посвященный Осирису, означающий воскрешение и вечную жизнь за гробом. В этом совпадении человек верующий мог бы усмотреть некий знак от означенного божества; но Тии больше не было дела до небесных сил – не существовало такого чуда и такой кары, которые смогли бы вновь разжечь в ее сердце пламя веры.

– Позаботьтесь о ней, – скрывая лицо за капюшоном, вполголоса обратилась Нейтикерт к тому самому жрецу, что не оставлял бывшую царицу доселе. Тот кивнул, отирая испятнанные смолой руки:

– Разумеется, госпожа. Вы немало потрудились для жителей столицы, сделали за пять лет намного больше, чем я – за все то время, что владыка Птах поставил своего слугу над прочими, верными Ему… Куда же вы теперь направитесь? В Саисе вас наверняка будут ждать посланники его величества – да будет он жив, невредим и здоров!

– Об этом не беспокойтесь, – отмахнулась Нейтикерт с видимым равнодушием. – Никто не станет кромсать тело после того, как голова уже отрублена – стало быть, храму после моей смерти не станут мстить… Ваши люди точно смогут доставить тело его высочества в Город Мертвых и положить в той долине, где лежат его предки?

– Счастлив оказать вам эту услугу, – едва ли не сгибаясь в поклоне, кивнул старший жрец. – Если бы я мог хоть чем-нибудь вам помочь…

– Примите тех служителей Матери Сокрытого, которые не захотели покинуть столицу, под свое покровительство, – мгновенно и серьезно откликнулась молодая женщина, сжимая его ладонь. – И продолжайте то дело, которое мы с вами начали: это очень важно. Пока люди во дворце делят между собой власть, народу Та-Кемет нужно на что-нибудь жить и добывать себе хоть какое-то пропитание. Мое место, вероятно, займет сестра Мерит-Ра – она довольно времени провела в Уасете и справится с обязанностями, которые лягут на нее; вы же сможете всегда связаться с ней через людей отца Бенинофрета.

– Все сделаю, госпожа, все сделаю… – обещал тот, становясь все мрачнее. Жрецы Нейт медленно, неохотно забирались на верблюдов; одного, сгорбленного годами старика, Нейтикерт поддержала, помогая забраться в седло: