Время мира

В начале следующего столетия, в 1815 г., один бывший военнопленный, остававшийся долгое время в Англии, делает замечание, проливающее дополнительный свет: «Ежели все интересы Англии концентрируются в городе Лондоне, ставшем ныне центром, где сходятся все дела, то можно сказать, что Лондон есть также по всей Англии» ³⁰², т. е. продаваемые в Лондоне товары, происходящие из всех пунктов Англии и мира, продаются и на всех рынках и во всех городах графств. Единообразие одежды, в особенности женской, вездесущность моды были хорошими показателями приведения английского экономического пространства к единству. Но существовали и другие тесты, вроде распространения банков по всей стране. Первые земельные банки

(landbanks) появились в 1695 г.³⁰³

, они были еще скромные, поскольку вся масса их кредитных билетов достигала в этом году всего лишь 55 тыс. фунтов стерлингов. Но то было многозначительное начало: кредит обычно появлялся только в последнюю очередь, в конце предшествовавшей экономической эволюции, делавшей его возможным и необходимым. А главное, эти landbanks, связанные с лондонскими банками и с Английским банком, созданным в 1694 г., будут множиться. В плане кредита наблюдалась унификация, сателлитизация провинциальных экономик.

И все же не следует ли сказать, что если Лондон и создал первую форму сплоченного национального рынка, то последний впоследствии развивался и уплотнялся сам собой? В XVIII в. в отличие от века предшествовавшего провинциальные производственные центры и порты, в особенности те, что занимались торговлей невольниками и колониальными продуктами, например Ливерпуль, Бристоль или Глазго, познали быстрое развитие³⁰⁴

. И всеобщее процветание от этого только возросло. На Британских островах Англия была уже национальным рынком с плотной структурой. В Европе не найти примера, который можно было бы с ней сопоставить. Так что немного раньше или немного позже этот исключительный вес будет оказывать давление на всю территорию Британских островов и преобразовывать их экономику в соответствии с [экономикой] Англии.

Как Англия стала Великобританией

На севере и на западе Англия граничит с труднодоступными нагорьями, главным образом пастушескими, долгое время остававшимися очень бедными, редко заселенными, притом кельтами, чаще всего не воспринимавшими английскую культуру. Навязать себя таким соседям — это был решающий процесс внутренней истории Британских островов, предприятие, которое могло допустить лишь плохие решения— силовые. Как и полагается, политика здесь предшествовала экономике, а последняя долго удовлетворялась ограниченными, даже пунктирными успехами. В Корнуолле лондонские негоцианты очень рано завладели одним только оловом ³⁰⁵

. В Уэльсе, заново завоеванном в 1536 г., экспорт скота, перегонявшегося в Лондон, сделался характерной чертой лишь после 1750 г.³⁰⁶, а по-настоящему этот край преобразится лишь с тяжелой индустрией, которая будет там организована англичанами в XIX в. Но, как и можно было предвидеть, две главные партии этой внутренней игры разыгрывались в отношении Шотландии, где ход событий оказался в общем непредвиденным, и Ирландии, где Англия никогда не прекращала эксплуатировать колонию, до которой было рукой подать.

В принципе Шотландия была создана для того, чтобы оставаться самостоятельной и избежать «маргинализации», даже элементарной. Она была обширна, равняясь в целом [по площади] половине Англии, гориста, бедна, отделена от своей соседки труднопроходимыми приграничными областями. Все прошлое, заполненное ожесточенными войнами, предрасполагало ее к тому, чтобы говорить «нет», сопротивляться. Да к тому же даже после 1603 г., когда Яков VI Шотландский унаследовал престол Елизаветы и стал Яковом I Английским, соединив таким образом на одной голове короны обеих стран, Шотландия сохранила правительство и парламент, об относительной слабости которых говорить можно, но которые все же продолжали существовать³⁰⁷. Точно так же продолжали существовать граница между Шотландией и Англией и таможни на ней. Но если таможни эти давали первой возможность защититься от бурного импорта, то второй они позволяли закрыть свою территорию для скота и льняных тканей Шотландии, так же точно как и воспретить мореходам из Эдинбурга, Глазго или Данди доступ в английские колонии…

Шотландия в XVII в. была страной бедной. Было бы смешно хотя бы на миг сравнить ее с Англией. Ее экономика была архаичной, ее замледелие — традиционным, и слишком часто убийственные голодовки следовали там за плохими урожаями, например в 1695, 1696, 1698 и 1699 гг. «Мы никогда не узнаем, сколько людей умерло [в эти годы]: современники поговаривали об одной пятой, одной четвертой населения, даже об одной трети и более в некоторых областях, где жители вымерли или бежали»³⁰⁸.