Время обрабатывать камни

— Никакой персик неспособен сравниться по красоте и безупречности с этими дремлющими холмами желания и наслаждения, — начал я, вроде, неплохо получается. Анжела закрыла глаза и мечтательно улыбнулась. — Во-первых, не персик, а два персика. И… я себе персики немного поменьше представлял, да и по форме, скорее это… — я не закончил.

— Только ограничься, пожалуйста, фруктами, поосторожнее со сравнениями — перебила меня Анжела, — за овощи, тем более, корнеплоды… в общем, я тебя предупредила. И что за арифметика с геометрией у тебя начинается? И не персик ему, и не один, а два. Не заставляй меня думать, что осуществился самый страшный кошмар моей жизни — выйти замуж за зануду. Начал так хорошо, — девушка сердито наморщилась.

— Блажен тот муж, кто удостоился величайшего счастья прикоснуться, — продолжил я максимально романтично, и сопроводил свои слова означающими их действиями, поскольку дальше ничего уже не придумывалось. А грудь у нее, и правда, шикарная. Нет, так не пойдет, надо же с метафорами, я задумался, так и оставив руку поглаживать восхитительные бутоны сладострастия. Так, это уже лучше, надо теперь все покрасивее сформулировать.

— Врезать бы тебе сейчас! Саша, ты что делаешь? Мы же еле живые! — девушка судорожно вздохнула, но в исполнение свою угрозу не привела.

— Извини. Ну, и врезала бы. Что-то я замечтался, вдохновение искал, — я смущенно убрал свою шаловливую руку.

— А не могу… по двум причинам, — знакомая лукавая улыбка, — потому, что, во-первых, действительно не могу, повязка мешает, а, во-вторых, чуть не забыла, имеешь право с недавнего времени, — Анжела довольно хохотнула. Во-первых, во-вторых… Передразнивает меня, значит, зануду.

— И какая из этих двух причин тебе, в итоге, помешала? — поинтересовался я ей в тон.

— Третья! — Анжела, в полном соответствии с так нравившейся мне ее женской логикой, моментально и органично дополнила дилемму еще одной составляющей, — люблю я тебя. Люблю! — и ненадолго замолчала.

— Саша, ты прости меня… за все. За ту истерику перед боем, за то, что не послушалась тебя и из-за этого мы оба чуть не погибли. Такая я, что поделаешь. И показать себя во всей красе перед тобой хотелось, и спасти от ящеров. Как же, телохранительница! Сопливая… — она всхлипнула. — А ты… Это ты меня спас. И ты меня не бросил, даже когда был уверен, что уже не спасешь… Это… Это… А я тут комплименты из тебя, стерва, щипцами вытаскиваю. И за это тоже… прости. Я ведь понимала, думала, что все, а ты… Ты… Сашенька, как же я люблю тебя, милый, — девушка разрыдалась уже в полную силу.

— Ну, все, все. Все хорошо. Все плохое закончилось. И не надо извиняться, я тебя тоже люблю. Люблю такой, какая ты есть. Я, может, всю жизнь именно такую искал. Ну, все, все. Ты моя телохранительница, моя валькирия, и это, на самом деле, ты меня спасла, ты. План у меня был глупый — не сработал, недооценил я ящеров, если бы не ты…, — я вытирал ей слезы, а Анжела прижималась к моей руке и не переставала всхлипывать. Я только сейчас понял, сколько девушка пережила всего, и как тяжело ей было это пережить. Нам пережить, да, теперь уже нам. Плачь, любимая, плачь. Слезы — не вода, но и не кровь. Плачь.

***

— Анжела, помнишь, ты про бога и дьявола мне объясняла? Я тут думал про это, не совсем понятно получается, — я, действительно, неоднократно размышлял о той концепции принципиального отличия дьявольской и божественной сущностей, которую мне озвучила девушка.

— Непонятно что?

— Ну, давай, на конкретном примере, как ты любишь? — предложил я.

— Давай, — согласилась она.

— Смотри, допустим, есть два человека. Первый купил топор и убил другого человека. А второй не купил, а нашел и тоже убил. С богом и дьяволом правильная аналогия? — начал я.

— Да, правильно. Первый — как дьявол, а второй — как бог, — согласилась Анжела.

— Так в чем разница? Оба же убили! Сотворили зло! — попытался я поставить ее в тупик.

— Ну, опять путаешь. Зло субъективно. Почему убили, за что, может, это вообще, самооборона была? Понимаешь? — не согласилась Анжела.

— Хорошо. Пусть самооборона. Значит, оба, и бог и дьявол, ни в чем не виноваты? — сделал я логическое заключение.

— А свобода воли и ответственность? Про них ты забыл? Ты же в своем примере топор именно как оружие рассматриваешь, летальное, в таком контексте? — уточнила девушка.

— Да, именно.

— Ну, так вот. Человек, идущий покупать оружие, топор, морально готов к убийству, и он это топор покупает, чтобы получить преимущество перед своей жертвой. И этот человек, в большинстве случаев, действительно убьет, по любой причине, неважно. А если нашел, то совсем не обязательно. Нет у него изначально ни желания убивать, ни потребности в этом. И, в большинстве случаев, никого он не убьет. Ну, если только не окажется в безвыходной ситуации, та же самооборона, например. Кто из этих двоих более опасен и порочен, кто дьявол? — объяснила мне Анжела.

— Умысел подразумевает ответственность, в таком смысле?