Время великих реформ

Посылаю Тебе для ясности план расположения войск. На месте стоя они глядят прекрасно, но церемониальный марш, на наш глаз, весьма плох, особенно в кавалерии, но это им не мешает быть прекрасным боевым войском, что всему свету известно. Главная новость, что вся пехота строится теперь на Английский лад в 2 шеренги.

Самое чудное войско – это Гвардейские Стрелки и Зуавы, которые отличаются необыкновенной легкостью, развязностию и истинно военным видом. Вечером после обеда у Императора был большой праздник в Hôtel de Ville, на который он не поехал, дабы ясно было, что праздник дается для меня. Нет слов, чтоб описать великолепие этого праздника.

Французы удивительные мастера для декораций. Разного рода фонтаны и каскады, и мильоны цветов составляли главную его прелесть. Праздник состоял из театральных представлений, что, по-моему, гораздо веселее балов. При этом меня приняли и провели по подъезду, который до сих пор употреблялся единственно только для коронованных особ. Вообще, любезности и радушию нет конца.

Четверг – 25-го Апреля.

Утром писал письма, а в 1 час Император и Императрица взяли меня с собой в Villeneuve l’Etang, где был сельский праздник, на который было приглашено высшее Парижское общество, много Русских дам и весь дипломатический корпус. Этот Villeneuve l’Etang есть прелестное местечко avec des parties d’eau [105]

посреди парка St. Cloud (Сен-Клу).

Погода была прелестная. После завтрака под палатками катались в шлюпках, а потом Императрица мало-помалу развеселилась и заставила все общество играть. Сперва мужчины штурмовали очень крупную гору, которую защищали дамы, а потом играли в бары. При этом Императрица веселилась, как ребенок, прыгала, бегала, резвилась, хохотала больше всех и была от этого прелесть как мила.

Император тоже расходился и принимал участие в играх. Все общество было в духе и в удивительном en train [106]. Вечером был в thе́âtre Français [107]. Давали «Les femmes savantes» [108], а потом наша M-me Plessy играла премило le legs [109]

. Она похорошела, потому что похудела, и очень нравится публике.

Пятница – 26-го Апреля.

Сегодня отправляемся в Versailles [Версаль] и St Cyr [Сен-Кир]. Продолжение впредь.

№ 9. Константин Николаевич – Александру II

4/16 Мая 1857. Париж.

От души поздравляю Тебя, любезнейший Саша, с новорожденным Сергеем Александровичем [110]. Счастлив знать, что все совершилось благополучно, и здоровье Твоей драгоценной Марии продолжает быть удовлетворительным!

Наше Парижское пребывание, слава Богу, благополучно кончилось, и сегодня мы отправляемся в дорогу. Четырехдневное пребывание в Фонтенбло было чрезвычайно мило. Император и Императрица каждым днем становились со мною любезнее и милее, и прощание было особенно herzlich [111]. Но при нашем образе жизни мне для писем вовсе не оставалось времени, так что я на этот раз журнала написать не мог и ограничиваюсь посылкою моих разговоров с Императором, которые, я полагаю, Тебя будут интересовать.

Известно, что Наполеон никогда не лжет, что то, что он говорит, всегда есть правда, но что он никогда не выговаривает всей своей мысли. Спроси Кн. Орлова [112] и других, которые его близко знают, все Тебе это подтвердят. Из посылаемых мною разговоров Ты увидишь, что он со мною более высказывался, чем когда-либо.

Я далек от мысли, что он высказался весь, нет, у него есть еще много потаенных мыслей, которых он еще никому не открывал, но все-таки ясно, что он со мною был откровеннее обыкновенного, знак, что все им сказанное будет точно и верно Тебе передано. Но я опять повторяю то, чем он кончил, а именно, что над этим должна быть непроницаемая тайна, и чтоб отнюдь не передавать этого в руки обыкновенной дипломатии.

Это все единственно для Тебя

, иначе он так бы далеко не зашел. Не могу не сказать, как я благодарен Гр[афу] Киселеву за всю ту помощь советами и добрыми словами, которую я в нем нашел. Это было для меня неоцененное облегчение в моем трудном положении.

От души благодарю Тебя, милый мой Саша, за телеграфическую депешу об разрешении Николе остаться в Эмсе. Мы с жинкой этого век не забудем. Прощай, любезнейший Саша, обнимаю от души Тебя, Марию и новорожденного.

Твой верный брат Константин.

Разговоры с Императором

Разговоры с Императором, сколько возможно мне их запомнить, буду я записывать на отдельных листах, чтобы не путать и не распространять слишком журнала. В описании этих разговоров я по возможности верно передаю их смысл, но не могу ручаться за верность каждого отдельного слова, хотя стараюсь по возможности и их сохранить.

В Воскресение, придя к обеду, я застал Императора одного; мы дожидались прихода Императрицы минут 5, и он разговорился об Австрии, об двойственной роли, которую она играла во время [Крымской] войны. Maintenant que nous sommes heureusement en paix et en de bonnes relations, nous pouvons parler franchement et sans rancune des choses passе́es; elles appartiennent à l’histoire.