Время Волка

Петербург заливало дождём. Вода хлестала так ожесточённо, будто намеревалась смыть город на Неве к чёртовой матери. В квартире было сыро и неуютно, хотя Леонид Витальевич сразу как вошёл, включил сплит-систему на обогрев. Он стоял у окна и смотрел на улицу, ждал появления миниатюрной красной машинки. Название всё время забывал, что-то такое нетривиальное. Он в это чудо техники с трудом помещался, а Настасье в самый раз: маленькая, маневренная, легкая в управлении и припарковать можно в любом месте без проблем.

Чем дольше он ждал, тем больше его одолевали сомнения. И зачем он это сделал? Зачем приехал? Разобранный и физически, и душевно. Очередное проявление эгоизма с его стороны, мол, вот он я, какой есть, любите меня и жалейте? Сам-то он что сейчас может предложить Насте? Волк даже не был уверен, что способен на секс. В данный момент ему больше всего хотелось просто поговорить. М-да, поговорить… С «поговорить» у него нынче даже сложнее, чем с сексом.

И зачем демонстрировать свою немощь Насте? Чтобы она окончательно в нём разочаровалась? И в следующий его приезд просто не взяла трубку? Старый ты дурак, всё ещё считаешь, что твой звёздный статус что-то решает? Вот уж кому-кому, а ей точно плевать на твоё положение. И если ты ей и нужен, то исключительно в рабочем состоянии.

– Тебе не следовало приезжать к той девушке.

Леонид Витальевич вздрогнул и резко обернулся. Настя стояла у него за спиной, скрестив руки на груди и глядя на него внимательно и встревоженно. Ну конечно, открыла своим ключом. Но как она так подкрадывается? На слух он не жаловался, однако Настя двигалась практически бесшумно.

– К ка-акой де-евушке?

Настя появилась так неожиданно, что Леонид Витальевич напрочь забыл всю заранее заготовленную речь.

– К рыжей девушке, которую убили, – спокойно произнесла Настя, продолжая смотреть прямо в глаза. – Вообще не нужно было приезжать туда никогда. Тебя видели соседи. Неужели ты не понимаешь, что твоё лицо слишком приметное, особенно в Бутово?

– Го-осподи, я ни-икогда к это-ому не при-ивыкну, – вздохнул Леонид Витальевич и привлёк Настю к себе, осторожно обнимая.

Она была настолько меньше его, и ниже, и тоньше, что он до сих пор прикасался к ней очень бережно, словно боясь сломать. Хотя знал, прекрасно знал, какая сила таится за этой внешней хрупкостью. Как знал и то, что она заранее будет в курсе вещей, о которых он ей не говорил. Он ведь ни словом не обмолвился ни про убийство Лизы, ни про следствие. Допустим, что-то могли сказать по телевизору, вот только телевизор Настя никогда не смотрела, насколько он знал, в её квартире его даже не было.

– Что ты натворил? – Настя водила руками по его спине, и он чувствовал исходящее от неё тепло. – Когда ты уже угомонишься? Тебе обязательно нужно под каждую юбку залезть?

Волк отстранился.

– Что за глу-упости? У ме-еня ни-ичего с ней не бы-ыло! Ты же до-олжна чувство-овать!

– Не было, – покладисто согласилась Настя. – Но ты хотел, чтобы было. И не ври мне!

– Она непло-охая пе-евица! Я хо-отел, что-обы она пе-ела у ме-еня в ко-оллективе. У неё во-озникли про-облемы, я по-оехал ли-ично по-оговорить, по-омочь.

Настя поморщилась, и Волк осёкся. Ну да, он ведь не объяснил, почему так разговаривает. Или ей не надо объяснять? Впрочем, даже если не надо, она не обязана терпеть и разбирать его невнятную речь. Он прекрасно понимал, как раздражает людей заика.

– Про-ости, со мно-ой се-ейчас тру-удно разго-оваривать. Это с де-етства. Я те-ебе не ра-асказывал. Вдру-уг ве-ернулось…

– Да замолчи ты уже! – резко оборвала его Настя и прищурилась, внимательно посмотрела ему в глаза и стала медленно перечислять. – Ты заикаешься с четырёх лет, это как-то связано с самолётом. Кажется, немецким. Да, немецким, на борту свастика. В двадцать твоё заикание кто-то заговорил. Кто-то очень сильный. Сильнее меня? Да, кажется, сильнее. Но того человека уже нет в живых.

– Ты зна-ала или се-ейчас…

Она отмахнулась:

– Подозревала. У тебя в районе горла неправильная какая-то пульсация, будто сгусток энергии, чужой энергии. Не важно. Ты не заострял внимания, и я не стала вдаваться в подробности.

Настя смотрела одновременно ему в глаза и как будто сквозь него, делая немного нервное движение рукой, словно быстро листала невидимые страницы. Она всегда пугала Волка в такие моменты, превращаясь из милого нежного существа в нечто непонятное и сильное. Даже внешне как будто старилась, черты лица заострялись, взгляд леденел. Волк не любил, когда она «колдовала», и она старалась в те дни, которые они проводили вместе, не использовать свои необычные способности. Да и незачем было. Сила силой, а иногда хочется побыть хрупкой беззащитной девушкой в объятиях взрослого, уверенного в себе мужчины.

– Ты её не убивал… Я вижу, как она ругается с каким-то мужчиной, не с тобой… Она испытывает к нему отвращение. И к себе тоже. Не пойму…

Леонида Витальевича передёрнуло.

– Всё, всё, оста-ановись, пожа-алуйста. Я не хо-очу ни-ичего зна-ать.