Время волков

– Там были враги, и если бы я не убивал их, то убили бы меня. Да, я был рад, что выжил и спас своих солдат. А в остальном не стоит превращаться в зверей, ведь и звери имеют сочувствие, а иногда и сострадание, даже к другому виду. А мы поэтому и люди, что сострадание и сочувствие чужой боли и несчастью является для нас показателем человечности. А для тех, кто наслаждается чужой болью, беспомощностью и желанием еще больше усугубить это состояние, есть другое название: это животное, маньяк и тварь, в конце концов.

Я – не в силах больше сдерживаться – выхватил меч и ударил по зеркалу и фигуре за ним. Раздался то ли стон, то ли всхлип, но зеркало беззвучно треснуло в месте удара, из трещин побежала кровь, а фигура в зеркале скукожилась и упала. Мне вдруг сдавило грудь, да так, что я упал на одно колено, не в силах вздохнуть.

– Тебе так хочется остаться чистеньким, что ты готов убить себя ради себя, – прошелестело в моей голове, и все стихло. Когда я отдышался и пришел в себя, то увидел, что вокруг ночь и пустырь, нет никакого дома, вдали воют и скулят собаки. Голова моя закружилась, и я упал на землю, как какая-нибудь институтка, и мир вокруг меня померк.

Пробуждение было тяжелым, ужасно болела голова, которую я с трудом оторвал от подушки, комната покачивалась. Я сидел на кровати, дожидаясь, когда успокоится пляшущая перед глазами комната, наконец, все вроде бы закончилось. Обычное мое состояние вернулось ко мне, перестало бухать сердце в груди, пытаясь выскочить, исчезли разноцветные круги перед глазами, и комната больше не прыгала как сумасшедший кролик. Посидев еще немного, я встал, подошел к окну и, вглядываясь в серую рассветную хмарь, пытался разобраться, что это было со мной ночью: сон или явь. Если сон, почему мой меч в засохшей крови, а если явь, то, как я оказался снова в кровати в гостинице, босой и без рубашки, такой, как прилег на кровать вчера вечером?

Мысли еще с трудом ворочались в голове, что же это было… спросить у Брюса? Нет, если это было на самом деле, то своим вопросом могу его спровоцировать на непредсказуемые действия, а если это все сон, то буду глупо выглядеть. Надо просто осторожно поговорить с Ивастой. Брюс мне не совсем понятен, но и претензий к нему почти нет, так – некоторые замечания.

Долго умывался, пытаясь водой смыть и свою растерянность, и тревожное предчувствие. Перед тем как идти на завтрак, заглянул к Ивасте и как бы невзначай поинтересовался, как она себя чувствует и как ее настроение.

– Ой, брат, – с недавних пор она стала звать меня братом, – ты не поверишь, настроение просто чудесное, выспалась как никогда. После всех этих событий, переживаний и даже страха я почему-то расслабилась и сразу после ужина легла полежать, проснулась, на удивление, только утром.

Вдруг она нахмурила и, задумавшись, проговорила:

– Вот только ночью всякая ерунда снилась, однако утром, не знаю почему, настроение было хорошим. Так что все отлично, – и она засмеялась.

– А что за ерунда тебе снилась? – спросил я ее.

– Ой, Алекс, я уже и не помню, – ответила Иваста, но по ее виду я понял, что она просто не хочет говорить на эту тему. Настаивать я не стал, и мы отправились на завтрак. На завтраке к нам присоединился Ирвин, он был каким-то задумчивым и не всегда вовремя отвечал на вопросы Ивасты. Сегодня все были не в своей тарелке, отсутствовал только Брюс. Когда я поинтересовался, почему его нет на завтраке, то Ирвин сообщил, что Брюс куда-то рано убежал, даже не ответив на вопрос Ирвина, куда он спешит, лишь отмахнулся.

После завтрака я собрался прогуляться на рынок, хотелось просто поглазеть на местные реалии, ну и, может быть, что-нибудь прикупить, хотя у нас из продуктов было все и даже больше, мы хорошо закупились в АСР. За мной увязались Иваста и Ирвин, которые последнее время были просто неразлучны. Я даже прочел нотацию Ивасте и предупредил, чтобы не пошла навстречу желаниям парня, – молодежь, гормоны бьют в голову. В ответ услышал отповедь, что она не какая-то там глупышка и прекрасно понимает, чем все может закончиться, поэтому я могу быть спокойным.

– Ну-ну, – только и смог произнести я.

Рынок, как и везде, мог поразить только своим неповторимым амбре немытых тел снующих носильщиков, торговцев, покупателей и просто зевак, ароматом продаваемых фруктов и приправ, жарящихся на виду у всех, даров моря и вонью гниющих овощей. Мы, побродив по рынку и устав, съели по большой жареной скумбрии, запив все это местным пивом, и отправились обратно, на постоялый двор. Завтра решили выехать пораньше, пока не началась жара. Первый месяц осени был на удивление теплым, даже жарким.

В комнате, которую снимал в гостинице, я проверил содержимое своего рюкзака, заточку меча и кинжала и, успокоившись, прилег на кровать.