Время злых чудес

В пасмурную погоду меньше всего хочется выбираться из постели, а тем более – куда-то ехать. Натянув плед до подбородка, Лена смотрела в потолок и отсчитывала минуты, оставшиеся до звонка будильника. Проснувшись довольно рано, она бросила взгляд в окно, поняла, что там снова дождь и похолодание, и мысленно застонала от необходимости покидать теплую постель. Сегодня предстояло ехать в суд, и дело было из тех, что Лена не особенно любила – раздел имущества, и погода плохая, и не выспалась, вчера вернувшись с кинопоказа довольно поздно… Словом, все складывалось не в пользу Крошиной.

«Как жаль, что нельзя взять больничный и отлежаться, – жалела себя Лена, изучая потолок. – Ну, почему я должна делать то, к чему душа не лежит? Нелюбимая работа – это как не твой мужчина. Что ж это меня стало так кидать в разные стороны? Раньше никогда не задумывалась о том, люблю ли свою работу – делала, и все. Но, видимо, именно следствие и было тем, что «мое». А адвокатура – нет. И резкий шаг, на который я решилась, сменив одно на другое, был, видимо, шагом в никуда. Ошибкой».

Будильник прервал ее раздумья. Лена кое-как вытащила руку из-под пледа, стукнула ладонью по орущему прямоугольнику – она не ставила будильник в телефоне, предпочитала по старинке механические часики у кровати, – и снова закуталась, как в кокон.

«Не хочу. Ну, не хочу я… Даже заставить себя в душ пойти не могу – ну, когда такое было?»

Но пришлось все-таки встать, быстро пробежать в ванную и там обнаружить, что отключили горячую воду. Лена даже застонала от бессилия – чтобы принять душ, придется несколько раз вскипятить чайник, а это тоже занимает время.

– Ну, почему все люди могут подготовиться к таким коммунальным катаклизмам, а я нет? – бормотала она, наполняя чайник водой. – Ну, ведь очевидно же, что на доске у подъезда висит объявление с датами отключения, и только я его не прочитала! Голову вымыть точно не успею, придется воспользоваться старым студенческим способом – челку помыть, а остальное убрать в пучок, ничего не поделаешь.

Пока грелась вода, она успела просмотреть бумаги и еще раз в уме прикинуть аргументы, которыми придется воспользоваться. «Надо будет после заседания Андрею позвонить, может, появились какие-то новости об Ирине».

Мысль о пропавшей секретарше так и не отпускала Лену. Она даже по дороге в суд думала о том, куда и каким образом могла исчезнуть женщина с тяжелобольной матерью. Вряд ли она добровольно согласилась на переезд – хотя и такой вариант не стоило сбрасывать со счетов. Покупатель квартиры, если он, конечно, был, мог предложить сумму, на которую реально было купить, допустим, комнату где-то в пригороде, а остаток денег пустить на лекарства для матери. Но Лена понимала, что квартира Ирины таких денег не стоила. Оставался старый многократно использованный разными мошенниками метод – просто вывезти двух беспомощных и беззащитных женщин куда-то за город и… Но этот вариант Лена рассматривала все-таки как самый крайний. «Всегда надо надеяться на какое-то чудо, на случайность, – рассуждала она, стоя в плотном потоке машин. – Ведь могло быть иначе, могло. Хотя почему Ирина не дала о себе знать, почему не позвонила моей матери и не сказала, что уходит? Для такого педантичного человека это крайне странно. Может, мне попробовать ее видеоролики пересмотреть? Вдруг там что-то было? Вряд ли, конечно, но вдруг? Надо об этом Андрею сказать».

Наверное, именно эти мысли помешали Лене сосредоточиться на процессе, который она в итоге проиграла. Их требования удовлетворили только частично, и клиентка, разозленная таким исходом, тут же позвонила Наталье Ивановне и сообщила о некомпетентности адвоката. Лена понимала, что ее личной вины в проигрыше не было, клиентка хотела много больше, чем ей полагалось, но слегка увеличить долю Лена все-таки могла, если бы собралась и была более напористой. Но факт остался фактом – требования истицы суд признал необоснованно завышенными.

В бюро ее совершенно точно ожидал разнос – мать надеялась, что это дело Лена выиграет. Представив себе этот разговор, Крошина внутренне съежилась и, бросив взгляд на часы, решила заехать в кафе, чтобы оттянуть неприятный момент. Наталья Ивановна в роли начальницы оказалась совершенно иным человеком, нежели была в домашней обстановке, хотя и там не отличалась излишней мягкостью. Но ее ледяной тон, безапелляционно брошенные фразы, едкие замечания – все это в какой-то момент стало для Лены невыносимым.

«Не сегодня, – решила она, поворачивая с оживленной трассы в переулок. – Посижу сейчас в кафе, подумаю, что говорить, потом позвоню и скажусь больной. Дел все равно сегодня больше нет, а выслушивать разбор моих ошибок лучше с утра. Самое смешное, что, даже выиграв, я бы все равно оказалась в чем-то виноватой. И дело не во мне, не в том, что я ее дочь. Она так себя ведет со всеми. Что удивительно – никто из сотрудников ни разу не заговорил об уходе, вот как так?»