Все хорошо

Но сегодня? Сегодня все иначе. Глядите-ка, я тут. Стою прямо за занавесом. Так сказать, в центре циклона. Стою на прямых ногах. Ровно и устойчиво. Я – маячок спокойствия в бушующем шторме. Всем своим видом даю понять: «Все хорошо». И все в самом деле хорошо. В кои-то веки я не умираю. Не маячу призраком. Я даже не бледная. Подумаешь, рана на ноге слегка кровоточит? Ничего страшного. Зато я свежа, как роза. Они все так и ахнули, когда я вошла в театр. Потому что выглядела я великолепно. Мне даже не пришлось принимать душ и переодеваться. Зачем мыться, если я уже искупалась в море? Зачем переодеваться, если платье в маках так мне идет?

«Профессор Фитч, вы в порядке?» – спросили они, увидев меня. А сами глазели на мои мокрые волосы и платье в водорослях и соляных разводах. С такими встревоженными лицами, что я чуть не рассмеялась. Ох, детки!

«У меня все отлично. Все хорошо! Все очень-очень хорошо. Это у вас отчего-то физиономии вытянулись».

«Профессор Фитч, нам переодеваться пора. А гримерка закрыта. Ключи у вас?» – закивали они на запертую дверь в подсобку.

«Конечно, у меня», – ответила я. Глянула на свои руки, но в них ничего не оказалось, кроме мерцающих песчинок. Тогда я обшарила карманы платья. Снова ничего. Одни водоросли и какая-то травянистая жижа. Да еще ракушки, которые я сегодня весь день собирала на побережье. Такие яркие, они совсем заворожили меня своими переливами.

«Профессор?»

«Наверное, я их потеряла, – сказала я. – Утопила в волнах». И попыталась сделать печальное лицо, но ничего не получилось, на моих губах все так же играла усмешка.

«А где Грейс? – спросил кто-то. – У нее тоже должен быть ключ».

«Грейс? – переспросила я. – Ее нет. Ей пришлось уйти».

«И куда она пошла?»

«Домой. Она пошла домой. Я сама ее отвезла. Помогла подняться в спальню. И подоткнула одеяло. Так, теперь насчет двери, – сказала я. Взяла и пнула ее ногой изо всех сил. Она и распахнулась. – Ну же, детки, чего мы ждем? – скомандовала я. – Вперед!»

Как же они на меня вылупились. Видели бы вы их лица!

«Вперед, – продолжила я. – Мы должны дать хорошее представление. Им только этого и нужно. Они сами так сказали».

«Кто это – «они», профессор?»

«Те трое, конечно».

«Трое?»

«Они сделали мне подарок. Я совершенно не устала. Это Грейс устала, вот почему я уложила ее спать. Пусть отдохнет. Мне не хотелось ее будить. А я? Я вообще никогда не устаю. Ночью поспала немного в море».

«В море?»

«О, это было чудесно. Вы никогда не спали в море? Волны такие мягкие, как одеяло. Вот удивительно, сами черные, а сны в них снятся зеленые».

«Профессор, у вас кровь».

«Мне вообще сон не нужен. Глаза всегда широко открыты. Так и впитывают свет. Они пришли посмотреть хорошее представление. И мы должны им его показать. Так давайте же поспешим. Вперед-вперед. Тик-так, тик-так».

* * *

И вот я смотрю в зал из-за занавеса. Сегодня аншлаг. Чтобы у нас не осталось свободных мест? Никогда такого не бывало. Даже на жутких мюзиклах Фов. В зале заняты все кресла, кроме трех – прямо по центру первого ряда. К каждому из них прикноплен листок бумаги, на котором зловещими черными буквами выведено: «Зарезервировано». Но троицы пока нет. Нигде не видать ни черных костюмов, ни притоптывающих кожаных ботинок. Ни знающих меня глаз.

«Мы просто хотим посмотреть хорошее представление, мисс Фитч».

А народ все прибывает и прибывает. Представляешь, Грейс, какой у нас ажиотаж? Ах, да, ведь Грейс тут нет. Она отдыхает. Ей необходимо отдохнуть. Даже лучше, что она сегодня не пришла. Народ валит в каждую открытую дверь. Родители. Студенты. А еще… Это кто, окрестные жители? Что-то я никогда их не видела. По крайней мере, они точно не наши, не из колледжа. Толпа собралась такая, что двойные двери театра трещат под напором.

– Профессор Фитч, мне кажется, Питеру нужна помощь, – говорит Деннис и кивает на испуганно жмущегося у входа парня в галстуке-бабочке.

И я спешу к дверям, к Питеру, который, словно щитом, прикрывается последней оставшейся программкой.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я у него.

И вспоминаю, что два года назад Питер играл дерево в моей концептуальной и весьма необычной постановке «Как вам это понравится». Живым деревьям в моей трактовке пьесы отводилась важная роль. Питер очень старался, но явно перебарщивал. Слишком много двигался. В конце концов, я отвела его в сторонку и тихо сказала: «Знаешь, Питер, я считаю, что народ зря недооценивает должность театрального билетера. Может быть, это как раз твоя ниша. У каждого из нас в театре своя роль». И бедняга Питер мне поверил.

– Профессор Фитч, – говорит он мне сейчас. – Вот тут люди хотят войти, а билетов у них нет.

– Нет билетов?