Все хорошо

Годы спустя наши с Полом свидания очень изменились. Я о том периоде, когда мы с ним тщетно пытались воскресить былую близость после моего падения. Кажется, совсем недавно мы с ним сидели в суши-баре в Марблхеде. В том самом, где раньше любили ужинать, отмечая конец театрального сезона. Пол каждый раз говорил: «Наконец-то ты хоть ненадолго ко мне вернешься», давая понять, как сильно по мне стосковался. А меня захлестывало волной счастья – до чего же приятно было снова оказаться дома, принадлежать только ему. Но в последний раз, когда мы там ужинали, все было иначе. Очередная неудачная попытка вернуть в нашу жизнь романтику. «Давай на этой неделе ты выберешь заведение, а на следующей – я. Будет весело! Нужно ведь попытаться что-то сделать. Я готов пробовать, а ты? Да-да. Конечно». Мы сидели напротив друг друга за крошечным черным столиком. Посетители справа и слева от нас оживленно разговаривали, наклонялись друг к другу, держались за руки, как будто специально, чтобы подчеркнуть, как мы с Полом отдалились. Он торопливо хлебал холодное сакэ. И смотрел на меня мрачно, так, словно остатки его жизни догорали в огне. И огнем этим была я. Со своим бескровным лицом, вечно напряженным в ожидании очередного болезненного спазма. Со своими омертвелыми ногами и сгорбленной спиной. Со своими затуманенными обезболивающими глазами, в которых постоянно стояли слезы, неспособные пролиться из-за того, что под веществами я даже плакать не могла. Да, я сидела напротив него и делала вид, будто слушаю его рассказы о работе, хотя на самом деле просто блуждала в сумрачных закоулках своего собственного несчастья, своего собственного страха. Сидела, уставившись на орхидею в узкой вазе. Такую непримиримо розовую. Похожий на вагину цветок с таким откровенным чувственным наслаждением поджимал лепестки, что я, помнится, позавидовала его жизни. Пол печально жевал суши. Благоухающий одеколоном, надевший мою любимую рубашку, тщательно отгладивший брюки – и это при том, что он точно знал: секса после свидания ему не видать. Дома я шагну к разложенному – всегда теперь разложенному – дивану. А он в одиночестве направится в спальню. Обернувшись через плечо, спросит: «Точно не хочешь лечь в постель?» Заранее зная, что я отвечу «нет».

«Точно, Золотая рыбка, точно. Мне тут лучше спится». Разумеется, это была неправда.

Я закрываю глаза. Не думай сейчас об этом. Не вороши эту дрянь. Думай о Хьюго. Хьюго ведь не Пол, правда? И ты уже не ты. Просто взгляни в зеркало и убедись. Подумай о грядущем вечере. О том, как светится твоя кровь. Включи музыку, вот, так-то лучше. И вообще, где шампанское? Как, бокал уже опустел? Ну так плесни себе еще! Кто тебя осудит? Конечно, ты нервничаешь – и в хорошем смысле. Наконец-то в хорошем смысле! У меня сегодня праздник. Своего рода воскрешение. Как же долго я этого ждала! Лежала в постели, слушая, как за одной стеной рыдает комендантша, а за другой трахаются соседи. Воображала, как мы с Хьюго сидим за столиком напротив друг друга. Его лицо в мерцающем свете свечи. Его взгляд, впервые в жизни направленный на меня, а не куда-то в сторону. Наконец-то я воочию увижу его облик, давно уже начертанный «на восприимчивых таблицах сердца»[20], как говорила Елена о Бертраме. Услышу, как его губы, благодаря шраму как будто все время усмехающиеся, произносят мое имя: «Миранда». А потом… А что потом?

Понятия не имею. Никогда не могла себе представить, что будет потом.

Отчего-то дальше мне виделись только звезды.

Я снова провожу щеткой по волосам, хотя на самом деле расчесывать их вовсе не нужно. Сегодня я впервые за много лет сходила в салон. Мне закрасили седину, сделали стрижку и укладку.

«Что вам предложить?» – спросила меня мастер.

А я ответила: «Все!»

А после, в кресле, все дивилась тому, что так долго сижу, а мне совершенно не больно. И хохотала, хохотала.

«Кто-то сегодня очень счастлив», – заметила мастер.

«Вы про меня? Ой, нет, я просто вспомнила одну шутку».

«Люблю шутки», – отозвалась мастер и приготовилась выслушать от меня забавный анекдот.

«Ой, это одна из тех шуток, которые в пересказе не очень», – отмахнулась я.

Пищит мобильник. Сообщение от Хьюго.

«В театре в 9».

В театре? Сердце тут же сникает. То есть это встреча по работе? Ну, конечно, это встреча по работе. Не собирался он идти со мной на свидание, и как только такая глупость мне в голову взбрела? «Миранда, как вы могли такое подумать?»

Пытаюсь восстановить в памяти, как он смотрел на меня во вторник после репетиции. Как пятился к дверям, чтобы не отводить от меня глаз, продолжать улыбаться мне той улыбкой, от которой по моему позвоночнику бежали электрические разряды. Даже Грейс заметила! Сказала, что он ведет себя нелепо, ведь так все было? Еще и глаза закатывала из-за того, что он никак не мог со мной распрощаться.

«Может, в винном баре?» – отвечаю я. Прибавив к тексту эмодзи в виде звезд и двух бокалов шампанского. И тут же чувствую себя идиоткой. Затаив дыхание, смотрю на мигающее слово «печатает».