Все хорошо

Вечером я, пританцовывая на ходу, качу тележку между стеллажей супермаркета. Приподнимаюсь на носки. Притоптываю каблучками. А иногда вспрыгиваю на нижнюю перекладину и качусь на тележке вперед, болтая в воздухе одной ногой. Как весело! На ходу я приветливо здороваюсь с продавцами:

– Привет-привет! Как жизнь?.. Ой, простите, ха-ха-ха. Извините, пожалуйста. Пардон-пардон.

Какое же здесь все красивое! Алая малина. Синяя, как океанские глубины, голубика. Пестрые яблочки. Я не спешу, просто брожу по магазину, раздумывая, чего бы мне купить, чем порадовать себя этим вечером. Ведь я опять буду готовить. Что-нибудь очень-очень вкусное и сложное, что-нибудь такое, что нужно долго и терпеливо помешивать. Чего бы мне хотелось? Вчера, например, я делала ризотто. С грибами. Стояла у разделочного столика на больше не подкашивающихся ногах и резала сельдерей, лук и морковку. Усердно рубила овощи на крошечные кубики. Нож совсем затупился, слишком долго без дела валялся в ящике, и поэтому я хорошенько его наточила. Еще налила себе бокал вина и в процессе неспешно его прихлебывала. А остатки лекарств – обезболивающих, бензодиазепинов – смыла в раковину. Я уже очень давно их не принимала, но все равно на всякий случай держала под рукой – сначала в карманах, потом в бардачке, потом в шкафчике в ванной. Пока, наконец, не поверила в свое выздоровление настолько, что решилась их выбросить. Не поняла, что мне больше не нужно ничего притуплять, ни от чего избавляться. Теперь я могу с наслаждением выпить бокал вина. Никуда не спешить, смаковать вкус. Любоваться тем, как оно отливает янтарем в льющемся из окна свете. Сушеные грибы я замочила в горячей воде и потом целых десять минут завороженно наблюдала за свершающимся чудом. За тем, как сморщенные сухие корочки набухали и обретали свою былую форму. Потом я двадцать пять минут кряду стояла у плиты, помешивая ризотто и по одному вливая в него половники бульона. Тот вскипал и начинал испаряться. А жемчужинки рисинок, пропитываясь им, красиво округлялись. Все менялось у меня на глазах, вновь обретало свое истинное лицо. Как же это было прекрасно! Когда ризотто было готово, я накрыла на стол. И то подсаживалась к нему, то вскакивала, то снова садилась. Еще я зажгла черную свечу. И отсалютовала бокалом мужчине в доме напротив, который в тот момент тоже ужинал у окна. Он сначала помялся, но потом тоже улыбнулся и поднял бокал.

Пожалуй, приготовлю сегодня пасту «Примавера». По-итальянски это означает «весна». Я представляю себе, как стою у раковины и мою горошек и спаржу. Как, напевая себе под нос, ломаю пальцами ее стебли. Недавно я узнала, что спаржу обязательно нужно ломать руками, только тогда все получается правильно. Пожалуй, я и макароны сама сделаю. Будет здорово! Я иду вдоль стеллажей, складывая в тележку необходимые продукты – яйца, муку, соль… Где же соль? А, вот она. По-прежнему в отделе выпечки, на самой нижней полке. Помнится, раньше я подолгу топталась возле этого стеллажа, разглядывая упаковки внизу. Недосягаемые, как звезды. И на глаза наворачивались слезы.

«Мэм, у вас все в порядке?» – как-то раз спросил меня работник торгового зала.

И это «мэм» обожгло меня, как пощечина.

«Простите, не могли бы вы подать мне вон ту упаковку поваренной соли с нижней полки? – попросила я. И добавила: – Я не могу наклоняться. Извините».

«Конечно, мэм», – отозвался он. А потом играючи нагнулся, взял совсем другую пачку – «Кельтскую морскую соль» – и вручил ее мне, очень довольный, что совершил доброе дело.

«Держите, мэм».

Я не решилась сказать ему, что он ошибся. Не смогла попросить: «Наклонитесь, пожалуйста, снова и достаньте мне поваренную соль». И просто оплатила на кассе не нужный мне товар.

Целых два месяца после я, проклиная его и себя, сыпала в еду огромные серые кристаллы. И каждое блюдо отдавало дымом, морем и какими-то колдовскими пряностями.

Что же теперь? Теперь я легко опускаюсь перед нижней полкой на корточки. Ощущаю, как приятно растягиваются мышцы ног. И, слегка покачиваясь на каблуках, начинаю разглядывать выставленные передо мной на разграбление упаковки соли. В последний раз, когда мне удавалось вот так присесть, такого разнообразия тут не было.

Разобравшись с солью, я отправляюсь в мясной отдел.

– Что вам предложить, мисс? – спрашивает мясник.

Мисс! Теперь я всегда мисс.

– Гуанчиале, пожалуйста, – прошу я.

Свиные щечки. После разговора с Элли, напомнившего мне о поджаристой корочке на грудинке, мне до смерти хочется свинины.

– Гуанчиале? Прекрасно! Что собираетесь готовить?

В последнее время всем ужасно интересно, что я собираюсь готовить. В последнее время всем вообще все обо мне интересно.

– Пасту «Примавера».

– Паста «Примавера» со свиными щечками? – усмехается мясник. – Никогда такого рецепта не встречал.

– Я экспериментирую, – объясняю я.

И ему это очень нравится – и я сама, и мой нетрадиционный подход.

– Звучит чудесно, – кивает он. – Такая весна по мне.