Все лгут

Однажды вечером меня навещает Будил, и мы трахаемся на кожаном диване, издающем треск и скрип. Как обычно, я выпроваживаю ее незадолго до полуночи. Оскорбившись, она приходит в ярость, позже, вполне вероятно, меня ждет наказание – она не терпит отказа и к тому же принадлежит тому типу людей, которые любят демонстрировать свою власть.

Я воспринимаю ситуацию спокойно. Что бы она там ни задумала – все это развеется, потому что в Будил больше дыма, чем огня. Порой мне кажется, что ее влечет к драме и конфликту, как мотылька к огню, просто чтобы дать выход тем отчаянию и унынию, которые она втайне от всех носит в душе.

На другое утро я обнаруживаю, что сломался холодильник, и вынужденно приглашаю домой мастера по имени Педро, который заламывает грабительскую цену. Ругаясь сквозь зубы, тем же вечером я отправляюсь в обувной магазин в центре, чтобы купить новые сандалии. Глядя на ценники, я жалею о том, что вообще пришел, констатируя, что вместо полицейского мне стоило стать мастером по ремонту бытовой техники.

Домой я возвращаюсь ни с чем.

Расследование топчется на месте, и в деле все так глухо, как бывает за моим окном холодными осенними вечерами. Ни одна из пропавших без вести женщин не соответствует профилю обнаруженных в море останков.

Я прошу Биргитту связаться с Интерполом, чтобы дополнить наш список именами всех женщин, пропавших в искомый период в других европейских странах. Биргитта обещает заняться этим на следующий день – у нее намечена тренировка по плаванию, и ей нужно пораньше уйти. Когда я говорю, что впечатлен тем, как усердно она тренируется, и предлагаю ей выпить пива после, Биргитта беззлобно просит меня отвалить. Потом она обувает беговые кроссовки, натягивает шапочку, надевает тонкий пуховик, правой рукой подхватывает рюкзак и, не попрощавшись, выходит из кабинета.

Криминалисты наконец заканчивают отчет и отправляют его мне на электронку. Он имеет необычный формат – тело ведь находилось в воде, на глубине примерно двадцати двух метров. Ныряльщики обследовали место обнаружения и составили список находок. Среди них – старая покрышка, пивные банки, детское автокресло, рукоять яхтенной лебедки и финские сани старой модели, предположительно пятидесятых годов. Коврик, в который было завернуто тело, криминалисты также идентифицировали. Он оказался икеевского производства, дата колеблется от тысяча девятьсот девяносто пятого до тысяча девятьсот девяносто шестого, модель – «Карлсхольм». Это хорошо – теперь, по крайней мере, нам известно, что тело не могло оказаться в море до тысяча девятьсот девяносто пятого года. С другой стороны, основываясь на выводах судебного эксперта, мы таких предположений и не делали.

Из Национального центра судебной экспертизы, НЦСЭ, сообщают, что выделить ДНК из останков им не удалось. При этом подчеркивают, что надежда остается – они намерены проводить дальнейшие исследования, однако мы решаем отправить зуб и несколько фрагментов кости в ту лабораторию в Германии, где смогут провести изотопный анализ.

Сережка была очищена в соответствии со всеми правилами и подверглась сравнению с той, что носила Ясмин, по фото. Они оказались, насколько я могу судить, идентичными. Клейма свидетельствуют о том, что украшения были произведены во Франции, что лишь подтверждает предположение о том, что сережка принадлежала Ясмин. Серьги ей подарила мать, когда они еще жили в Париже.

В газеты просачивается информация о находке, и они тут же начинают спекулировать на этой теме. Репортеры приходят к вполне ожидаемому выводу, что останки могли принадлежать Ясмин Фоукара. Они осаждают меня звонками, и я каждый раз вежливо, но твердо отказываюсь комментировать находку.

Время идет.

Дни становятся короче, ночи – длиннее. Они потихоньку отгрызают маленькие кусочки дневного света, пока вместо него не остается лишь грязно-серый полумрак. Столбик термометра опускается вниз, и люди извлекают из шкафов зимнюю одежду. Кусочки мозаики в нашем расследовании постепенно складываются один за другим. Хоть мы до сих пор не можем увидеть целостную картину и восстановить цепочку событий, которые привели к убийству на Королевском Мысе. И еще мы до сих пор не выяснили, кем была женщина, завернутая в ковер и столько лет пролежавшая под толщей вод.

Это не дает мне покоя. Как может человек умереть, не оставив после себя ничего? Как может исчезновение молодой женщины, матери, остаться незамеченным?

Я с головой ухожу в изучение старого расследования убийства Ясмин, решив, что тогда мы, должно быть, что-то упустили. Всегда что-нибудь упускаешь – такова действительность. Я изучаю свидетельские показания, отчеты криминалистов и другие материалы – там есть фотографии, выписки с банковского счета Самира, списки пассажиров всех рейсов, вылетевших из Арланды в течение двух суток после исчезновения Ясмин.

Я делаю все, что от меня зависит, но ничего нового не нахожу.

Женщина со дна моря как была загадкой, так ею и остается.

* * *