Все правители Москвы. 1917–2017

Сегодня приняты новые законы на государственном уровне, есть уже государевы люди, по которым многие годы плакали тюрьмы, и они осуждены. Но все это не останавливает других взяточников. По моему глубокому убеждению, если бы в свое время посадили Чубайса вместе «с коробкой из-под ксерокса», в которой, если кто не помнит, а молодежь и вообще не знает, лежали «ничейные» полмиллиона долларов, то мы сегодня не имели бы то, что имеем на ниве взяточничества.

Замечу, что Ю. Лужков начинал бороться с этой напастью еще на должности заместителя В. Сайкина и председателя Мосгорагропрома. Буквально с первых дней работы в исполкоме он перевернул тихий и сонный быт своего чиновного окружения. До него со звоном в семь вечера кабинеты мгновенно пустели, народ устремлялся к выходу — с авоськами, сумками, пакетами. Всяк что-нибудь да тащил: белье из прачечной, ботинки из ремонта, продукты из «Диеты» или от «Елисеева», заказы для «белых» из господского буфета — все шествовало в этой толпе довольных прожитым днем людей. Годами, десятилетиями сидели они, не переламываясь, на государственной службе, — сытые, холеные, необремененные. Ничто не предвещало неприятностей и в дальнейшем. Ветры перемен проносились где-то рядом, раскаты от грома сокращений замирали на дальних подступах к этой цитадели неприкосновенности. У всех были везде свои люди, и не простые, а все больше номенклатурные. В свою очередь у этих номенклатурных в Мосгорисполкоме также были номенклатурные, а посему долгие годы все шло так, как шло, и все было тихо-мирно. Также, впрочем, как и в стране.

Влетевший в эту заводь Ю. Лужков здорово замутил ее своей неуемной жаждой деятельности. «Ничего, горячо возьмется, быстро остынет», — судачили моссоветовские кумушки обоего пола в коридорах, буфетах и столовых. Однако сильно ошиблись. Он не только не остыл, но и удвоил энергию в связи с новыми обязанностями, которые на него повесили все по тому же извечному принципу — кто везет, на того и наваливают. Ему поручили организацию кооперативного движения в Москве.

Не знаю, смог бы он так же быстро разрушать, если бы пришлось. Наверное, смог бы. Еще быстрее, чем умел создавать. К этому ненормальному, в понятии чиновного люда, человеку пробивался все-таки и неподдельный интерес: почему ему больше всех надо? Зачем высовывается — сиди тихо, и ничего с тобой не случится.

Но сидеть тихо он не мог и так раскочегарил кооперативное дело, что даже те, кто провозглашал его наиважнейшим, чуть ли не новым НЭПом, перепугались, стали сворачивать благое дело.

В результате Ю. Лужкова «бросили» в совершенно провальное овощное и продовольственное пекло, где в то время не воровал только ленивый, а работал в полную силу только полный идиот.

Я катался с ним по овощным базам и днем, и ночью. На звонок с просьбой взять с собой в рейд он, не долго думая, назначал встречу где-нибудь у метро «ВДНХ» в 00.30, а то и в час ночи. Никакой охраны, никакого сопровождения у него тогда не было, а появлялся он на базах, как нынче его приемник С. Собянин на объектах вдоль МКАД, неожиданно. Журналистов же приглашал прокатиться ночью в надежде, что они откажутся, но, видно, плохо знал наше противное племя, — как правило, никто не отказывался. Другая песня, какого содержания потом появлялась заметка в той или иной газете.

— А ты знаешь, Владимир Иосифович, — сказал он как-то Ресину, показывая на мою персону, — вот он был первым журналистом, который написал правду обо мне как начальнике Мосгорагропрома. Я, честно признаться, не ожидал. Думал, как всегда, будут обсирать все, что я делаю. Открываю газету — надо же! Ни одного плевка! — поднял он палец вверх.

Надо сказать, что в то время, он был намного демократичнее, честнее, открытее в отношениях с людьми.

Мало было ему нужды притворяться и лицемерить, мало людей домогались его благосклонности и покровительства, не соблазняли комиссионными банкиры, не учили жить актеры, не приставали политики. Он был свободен в выборе друзей и, по большому счету, не успел нажить врагов — золотое было для него время.

— Ты хороший журналист, — скажет он мне через несколько лет, прочитавши заметку о новом административном делении Москвы. И добавит: — Яковлев из «Вечерки» тоже неплохой.

— Согласен. Только я лучше.

Он промолчал.