Все правители Москвы. 1917–2017

А, может, он и не много потерял. Ведь кроме того, что он член многочисленных обществ, академик и профессор десятков университетов, кавалер бесчисленного количества наград самого различного достоинства и происхождения, лауреат неизвестно скольких премий, он еще и знаменитый изобретатель. «Роспатент» признал Ю. Лужкова, Е. Батурину, Б. Никольского, В. Малышкова изобретателями московской кольцевой автодороги, пчелиного улья, а также кулебяки, расстегая, пирожка печеного полуоткрытого и крыши стадиона «Лужники».

Больше всего публику, которой эти достижения бывшего мэра известны, интересуют два вопроса: сколько денег может ему принести талантище изобретателя и как можно было отхватить патент на «изобретение» МКАД? Особенно же въедливые ехидничают: дескать, при таком крохоборстве неужели он упустил патент на возведение храма Христа Спасителя?

Кстати, о храме. Ю. Лужков не уставал повторять, что на его возведение из бюджета не было взято ни копейки, хотя на самом деле правительство города выложилось по полной. Все комитеты и департаменты были обложены данью и отвечали за своевременное внесение дани по всей строгости. Мэр с пристрастием допрашивал тех, кто увиливал, задерживал платежи и он прекрасно знал, что деньги идут не из бюджета и знал откуда они.

Вот какой разговор состоялся на совещании по строительству храма 11 августа 1996 года. Руководитель стройкомплекса города В. Ресин доложил, кто сколько денег перечислил и кто сколько должен. В должниках оказался и Департамент потребительского рынка, возглавляемый компаньоном мэра по бизнесу В. Малышковым — его сын владел сетью «Русское бистро», а жена Лужкова изготавливала для нее «прибамбасы из пластмассы».

— Малышков! — строго спросил мэр. — Самая бедная система?

— Юрий Михайлович как ни странно, действительно это так…

— Дайте ему стакан, пусть он туда слезу прольет.

— У нас получилась странная ситуация, мы никак не можем разрядить. Префектурам дали всего 9800, а на меня — три миллиарда.

— Подожди. Есть такое название книги: «Каждый умирает в одиночку». Посмотри, Володь (Ресин. — М.П.). Три миллиарда! Да что такое три миллиарда даже для одного ГУМа!? За год! Это же годовая цифра! Да разве это вопрос?!

— Сегодня это вопрос. Но мы будем его решать. До конца года решим…

— Да что ты говоришь? Какой конец года!? За неделю надо решать…

Привожу эту протокольную запись, чтобы показать атмосферу, чтобы было видно как целеустремлен Ю. Лужков. Неделя — и никаких гвоздей! И он отлично знает о чем говорит. То, что департамент, возглавляемый В. Малышковым, не в состоянии оказался внести оброк, лишний раз подтверждает вывод о «черной» торговле в его недрах. Иначе откуда взять за неделю сумму, которую надо было скачать за год?

Мало кто в правительстве Ю. Лужкова умел считать деньги так, как он сам. Безо всяких счетов, арифмометров и калькуляторов. На строительстве Дома актера, что на Тверской, 16 в декабре 1996 года он проводил совещание со всеми заинтересованными лицами — правда, только с одной стороны — правительства города. От тех организаций — банков, акционерных обществ, арендаторов, строителей, которые были задействованы на восстановлении сгоревшего дома, никого не пригласили. Потому что обсуждался самый животрепещущий вопрос — «…где деньги, Зин?».

Гендиректор акционерного общества господин Арцруни доложил текущую обстановку: вызвавшийся быть инвестором «Микродин» жульничал, «Онексимбанк» господина Прохорова стремился отщипнуть свою долю, квартиры не были проданы, паркинг не заполнен, офисы не сданы в аренду, а кредиты отдавать надо, рабочим-туркам фирмы «Аларко» платить надо, короче, положение незавидное, вот и приходится обращаться за помощью к мэру.

Директор в своем докладе сказал, что с банкирами есть контракт — акции делятся 50×50 процентов, а Прохоров требует уже все 75, вроде как сговорились на 70. На что Ю. Лужков заметил:

— Я тебя здесь поддерживаю. Кроме одного. Нас не поймут, если мы имеем контракт 50 на 50, а потом вдруг себе оставили 20 или 30. Юридически дело такое непонятное, чтобы Москва во главе с мэром села за стол и отдала дяде 20 процентов. Имея контракт 50 на 50 сделать его 70 на 30. Если бы мы с председателем Москомимущества Толкачевым так сделали, вы бы могли сказать: прохвосты, сволочи, такие-сякие. Если бы вы это сделали, вас бы наказали, выговор там объявили. А мне самому такую вещь сделать… Требовать надо с других, но не нарушать пропорцию…

— Конечно, наиболее неудобно самого себя назвать прохвостом…

— Мы не на Таймыре, мы на площади Пушкина, потому с нами такие номера не должны проходить. И я задаю себе вопрос, — Юрий Михайлович посмотрел на присутствующих, — а люди, которые придут после нас, что о нас скажут? Что они о нас подумают? Ведь если я хочу создать условия для будущих поколений, я должен думать об этом сегодня. И поэтому я говорю: никакого разбазаривания собственности мы допустить не должны. Нам выгоднее долгосрочная аренда. В противном случае все разбазарим, и потомки наши схватятся за голову и возопиют: что же он натворил, этот Лужков, Господи!?