Все сказки не нашего времени

Чтобы вытащить друга из перманентной депрессии, Герман уводил его к себе домой и там разговаривал с ним до одурения. Вик мог говорить часами о своей теме, а темой было исследование пространственно-временного континуума Вселенной. Проще говоря, Вик занимался природой времени. Герман мало что понимал, но внимательно слушал, исправно исполняя роль психотерапевта. Однако постепенно втянулся. Тем более, что в детстве увлекался фантастикой, и идея путешествий во времени была всосана им если и не «с молоком матери», то уж точно из старого книжного шкафа, куда он изредка наведывался и сейчас. Уэллс, Азимов, Саймак… Фантастика, конечно, но лаборатория, в которой раньше «пахал» Вик, была вполне себе реальная, и даже результаты какие-то выдавала. Однако, чтобы понять эти результаты, требовалась заумная математика, а по-другому Вик объяснить не умел или не мог. Но всё же некоторые слова Вика застревали в мозгах у Германа, и даже начинали складываться во что-то удобоваримое … И тут как раз случилась мельдониевая катастрофа.

3 (Греция, 535 д.н.э.)

За год до Олимпиады Гесиоду приснился замечательный сон. Он летел, привязанный многими верёвками к какому-то странному холсту, выгнутому дугой высоко над его головой. Он парил над землёй, подтягивая веревки – и воздушный парус повиновался его желаниям. Так парит в вышине ястреб, высматривая далеко внизу свою жертву. Легкий поворот распластанных крыльев – и птица меняет направление и скорость. «Может, я ястреб?» – думает во сне Гесиод. Он смотрит на свои руки и ноги. Нет, человек. Потом переводит взгляд дальше и видит, что вокруг есть и другие люди-ястребы с «крыльями» всех цветов радуги. На некоторых «крыльях» – надписи. Буквы почти знакомые, а вот слова – нет. Летящие весело перекликаются друг с другом на незнакомом наречии. Гесиод тоже кричит, он просто вопит от восторга. Он летит!

4 (Россия, 2018 н.э.)

Настала очередь Вика вытаскивать друга из депрессии. Выходило плохо и, наконец, отчаявшись, он пригласил Германа в святая святых – свою домашнюю лабораторию. «Пошли, Герка! Увидишь, что там у меня – хандру как рукой снимет!» Герман и раньше бывал в его огромной «академической» квартире в одном из «сталинских» домов на Ленинском. Теперь она была почти пуста: отец умер («Слава богу, не дожил до развала науки», – говорил Вик), а мать после смерти мужа обезножела и лежала в своей комнате. Ухаживал за нею сын: к счастью, интеллект сохранился полностью, и она даже могла поддерживать Вика. Конечно, только морально. Кроме матери и Германа, никого у Вика не осталось. Друзья-коллеги уехали работать за границу, а других друзей у него и не было.

Вик открыл дверь в комнату, куда Герман раньше не заходил. Это была даже не комната, а какой-то чуланчик. Но весьма странный. Дверь оказалась двойной: обычная деревянная дверь открывала вторую, отливавшую матовым металлическим блеском, закрытую. Вик нажал кнопку, дверь разъехалась, и они вошли в тесную камеру. Округлые стены без окон, приборная доска, какие-то агрегаты на полу. Шкафчик с выдвижными ящиками сбоку. И неприятно зудящий гул, на грани слышимости.

– Подарили наши экспериментаторы, – с гордостью сказал Вик. – Когда громили лабораторию. За рубеж не вывезти, а списывать жалко.

– Что это? – спросил Герман.

– Капсула времени, – буднично ответил Вик. – Готовая, но еще не испытанная. Не думай, это и моё тоже: все теоретические разработки я сам проделал. А ребята довели до прибора. Только испытать не успели. Отдали мне. Смонтировали здесь, подключили и показали, как пользоваться. Один шутник перед отъездом сказал: «Будет совсем хреново – прыгай!» Ну, куда мне прыгать: у меня мама. А как ты, Герка? Тебя-то ведь ничто здесь не держит?

– Ну, ты даешь… – ошеломленно протянул Герман. – Испытателем я еще не работал. Где гарантии?

– А где ты вообще видел гарантии? – зло ответил Вик. – Ты еще социальный пакет потребуй! Думай, куда тебе действительно хочется. Отправлю! Сам бы отправился, но… В общем, это тебе мой подарок, Герка! Капсула одноразовая: только туда – и обратно. Не захочешь обратно, я пойму. В общем, думай. И не тяни: у меня сил больше нет слушать твоё нытьё. Силы мне нужны для мамы – ей хуже становится. С головой…

Герман, как врач, понимал, что это означает, и от души пожалел друга.

– Слушай, – сказал он, – не теряй времени! Бери мать и прыгай лет на 200 вперёд. Медицина развивается, тогда ей смогут помочь, вот увидишь!

– Не увижу, – грустно сказал Виктор. – Прыжок в будущее невозможен. По фундаментальным причинам. И в прошлое тоже нельзя ближе, чем за 300 лет до твоего рождения.

– Тоже по фундаментальным?

– Да нет. Просто расчеты показывают, что это безопасный интервал. Чтобы не возникли критические флуктуации связей. Хотя на самом деле – кто ж его знает? Может, и не безопасный. Нужны эксперименты. Но в общем, чем глубже, тем безопасней. Дыра во времени как бы сама себя залечивает: никаких следов. Хотя тут мы тоже ограничены, уже прибором. Нижний предел этой капсулы – 700 лет до нашей эры. Тебе хватит?