Все точки над i

– Собственно, ничего. Мы сейчас уедем, а вы постарайтесь вести себя как обычно. Если спросят про Машку, говорите, что она отправилась к какой-то тетке. Так и скажите, чтобы они поняли: вы озадачены и недовольны. Это отведет от вас подозрения. С работы не увольняйтесь, это вызовет ненужные подозрения, если что, работу придется просто бросить, впрочем, это уже не будет иметь значения. Связь держим через Виссариона, но звонить ему надо только в исключительных случаях. Вообще никаких звонков, мобильный оставь дома, – велела я Машке.

– Куда вы поедете?

– Вам лучше не знать об этом.

– Юлька! – разозлилась Машка.

– Дело вовсе не в моем недоверии, – усмехнулась я. – Если не знаешь, то и сказать ничего не сможешь.

Машка испуганно посмотрела на Антона и вроде собралась что-то произнести, но он ее перебил:

– А вы? Может, вам следует спрятаться вместе с Машей?

– Посмотрим. Я не собираюсь геройствовать, если увижу опасность, спрячусь. Нужны фотографии, – напомнила я.

– У меня есть две штуки, – подала голос Машка.

– Отлично. Свои Тони сам завезет Виссариону. Собирайся.

На сборы у нее ушло минут десять. Мы пошли к выходу, и тут Машка немного замешкалась, повернулась к Тони, потом посмотрела на меня и шепнула ему:

– Пока.

– Идем, – кивнула я, она торопливо его поцеловала и вышла первой.

Всю оставшуюся жизнь я буду корить себя за то, что не ушла, не подождала в машине, не позволила им проститься. Ни я, ни они в тот момент, конечно, не знали, что видятся в последний раз.

Я долго плутала по улицам, приглядываясь к машинам за своей спиной. Я надеялась, что Долгих пока ничего не знает о признании Старкова, но был еще Ден и его парни. Я боялась рисковать и продолжала колесить по городу, а потом поехала на вокзал. Купила билеты на ближайшую электричку и вновь приглядывалась, ища в случайных попутчиках что-то подозрительное. На первой же станции мы вышли, в последний момент, когда двери уже закрывались, и я с облегчением увидела опустевший перрон.

– Такое чувство, что мы играем в войнушку, – вдруг сказала Машка и прыснула в кулак, я тоже засмеялась, и на миг нам показалось – все только игра. Мы снова идем из школы, выдумываем себе приключение и сами над собой хохочем.

Мы спустились с перрона и по тропинке направились в лес.

– Может, скажешь, куда мы идем? – спросила Машка.

– Надо вернуться в город, – ответила я.

– Тогда лучше на попутке, хорошо бы тормознуть дальнобойщика.

Я кивнула. Мы вышли на шоссе через двадцать минут, первый же грузовик остановился, надсадно рыча, когда Машка махнула рукой.

– До города! – крикнула она, открыв дверцу, забросила спортивную сумку и полезла в кабину.

– С дачи? – спросил шофер, когда я устроилась рядом с ней. – Ага.

– А чего не автобусом? Опоздали, что ли?

– Опоздали.

– Значит, отдыхали? Места у вас здесь красивые. И девушки тоже, – добавил он, и мы опять засмеялись.

Парень был не прочь поболтать, и мы не заметили, как доехали до города. Он высадил нас на объездной, троллейбусом мы добрались до Саблино. Улица Третьякова была единственной в районе, где сохранились дома довоенной застройки. Тот, что был нужен нам, стоял немного особняком. Двухэтажный, в четыре окна по фасаду, обнесенный деревянным забором, в них ворота, из-за забора виднелись верхушки деревьев, штук пять. На первом этаже железная дверь и лаконичная надпись над ней: «Рюмочная».

– Подожди здесь, – сказала я Машке и направилась туда.

В рюмочной за столами на металлических ножках толпилось человек шесть мужиков, из тех, кого обыватели именуют алкашами. Не бомжи, но уже близки к этому. Вели они себя, однако, сдержанно, говорили вполголоса. На меня внимания не обратили. Ближе к стойке стояло еще три стола, покрытые клеенкой, возле них по четыре стула, надо полагать, эти места предназначались публике почище. За одним из столов сидели двое парней, по виду студенты, и уплетали яичницу, о чем-то жарко споря.

За стойкой, зорко поглядывая на алкашей, стояла женщина лет пятидесяти, невысокая, худая, но вид имела такой, что было ясно: ей лучше не перечить. Почему-то во всех рюмочных я встречала женщин одного и того же типа, словно работают там родные сестры.

Мое появление не осталось незамеченным, она выжидающе смотрела, как я иду к стойке.

– Мне бы Аркашу, – сказала я, поздоровавшись.

– Зайди во двор, – ответила женщина. – Он там.

Выйдя из рюмочной, я кивнула Машке, и мы вместе направились во двор. Невысокий плотный мужчина с седой шевелюрой перетаскивал ящики в подсобку, выгружая их из стоящей здесь же «Газели».

– Вы Аркаша? – спросила я, подходя ближе.

Он поставил ящик на землю и хмуро посмотрел на меня, потом на Машку.

– Идемте, – бросил нам, и мы вошли в дом.

По лестнице поднялись на второй этаж, Аркаша шел впереди, тяжело ступая. Мы оказались в небольшой комнате, что-то вроде офиса, из нее вел узкий коридор, который закончился дверью. Аркаша достал из кармана ключ и отпер ее. Комната была метров девять, без окна, справа еще дверь.

– Там туалет, – сообщил Аркаша. – Располагайся. Которая из вас? – поинтересовался он. Я кивнула на Машку. – Звать как?

– Маша.