Все в прошлом. Теория и практика публичной истории

Наименее распространенным типом исторических фильмов в российском кино является фильм-коллаж, тесно связанный с современным (постмодернистским) культурным контекстом. Если понимать постмодернистское произведение как желание ликвидировать иерархию ценностей посредством работы с формой, в том числе путем смешения стилей, определяя таким образом ценностное содержание самого произведения, то в отношении популярного исторического аудиовизуального продукта такой тип критики культуры обрастает двойным смыслом. С одной стороны, постмодернистский текст разрушает классическое фабульное повествование, с другой — часто вынуждает историческое произведение переосмыслять конвенциональный идеологический подтекст. Это отчетливо видно на примере последних работ Квентина Тарантино, напрямую посвященных европейскому, американскому прошлому, а также истории самого кинематографа, или же запрещенного к показу в РФ фильму «Смерть Сталина». Что касается российских исторических постмодернистских кинолент, то здесь все обстоит несколько сложнее. Если в конце 2000-х действительно можно было наблюдать попытку деконструировать сложившиеся политические и нарративные конвенции в отношении исторического прошлого (например, картина «Гитлер капут!»), то уже к 2010-м эта практика сходит на нет. Фильм-коллаж трансформируется в комедии характеров и положений («Наша Russia: Яйца судьбы», «Ржевский против Наполеона»). Последняя попытка работы российской киноиндустрии с фильмом-коллажем связана с картиной «Холоп», в которой авторы, на первый взгляд, довольно интересно деконструируют популярную сюжетную перипетию с героем-«попаданцем». Однако в конечном итоге фильм превращается в конвенциональное фабульное повествование, что лишает его возможности выработать иное отношение к прошлому.

Резюмируя вышесказанное, стоит отметить, что, наряду с костюмной драмой, наиболее популярной и распространенной формой работы российской киноиндустрии с прошлым является исторический блокбастер. Этот тип кинопроизведений стремится к объединению позднесоветского исторического нарратива, современной американской драматургии и аудиовизуальных приемов супергероических фильмов (фильмов-комиксов). Попытки представить иные образы прошлого, равно как и желание преодолеть исторические разрывы, возникают в довольно редких примерах обнаженного и декоративного кино.

Приведенная выше типологизация не стремится выработать единый и комплексный подход к изучению российского исторического кинематографа, но является демонстрацией возможности изучения исторического фильма, где контекст производства и демонстрации, художественные средства выразительности, а также проявление культурной (исторической) политики в фильме указывают на возможные способы анализа произведения. Таким образом, публичная история в области киноисследований, лишенная конкретной методологии, но реализующаяся как подход или принцип, позволяет взглянуть на исторический фильм с разных позиций и выбрать наиболее уместную для его последующего анализа.

Литература

— Condee N

. Imperial Trace: Recent Russian Cinema. Oxford: Oxford University Press, 2009.

— Elsaesser T. Film History as Media Archaeology: Tracking Digital Cinema. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2016.

— Explorations in New Cinema History: Approaches and Case Studies / Ed. by R. Maltby, D. Biltereyst, P. Meers, P. Chichester. Wiley-Blackwell, 2011.

— Mazierska E. European Cinema and Intertextuality: History, Memory and Politics. Basingstoke; London: Palgrave Macmillan, 2011.

— Rigney A. The Afterlives of Walter Scott: Memory on the Move. Oxford: Oxford University Press, 2012.

— Youngblood D. Russian War Films: On the Cinema Front, 1914–2005. Lawrence; Kansas: University Press of Kansas, 2006.

— Добренко Е. Музей революции: Советское кино и сталинский исторический нарратив. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

— Кукулин И

. Машины зашумевшего времени: Как советский монтаж стал методом неофициальной культуры. М.: Новое литературное обозрение, 2015.

Александра Колесник

Популярная музыка[749]

Обращение к истории в музыкальной культуре — распространенное явление. В академической музыке и опере нередко используются отсылки к музыкальным традициям прошлого и обыгрываются конкретные исторические сюжеты и персонажи: от аутентичного исполнения музыкальных произведений периода Возрождения и барокко до образов Древнего Египта в опере Джузеппе Верди «Аида». Популярная музыкальная культура также предлагает широкое разнообразие примеров обращения с прошлым. Тем не менее интерес исследователей к популярным культурным формам по-прежнему сильно ограничен визуальной культурой — живописью и плакатом, архитектурой и памятниками, но в особенности — кинематографом[750], который в силу своей образно-нарративной природы легче поддается анализу с точки зрения репрезентации.