Все в прошлом. Теория и практика публичной истории

В популярной музыкальной культуре существуют отдельные жанры, в которых происходит стилизация или детальная реконструкция исторических музыкальных форм и/или воссоздание атмосферы определенных периодов прошлого: от фолк-рока и викинг-метала до нью-рейва и ретророка. Вместе с тем отсылки к прошлому часто становятся важной составляющей художественного языка многих популярных музыкальных групп и исполнителей. Так, точное воспроизведение музыкальных стилей прошлого, новая волна популярности старых хитов, использование винтажных концертных костюмов и музыкальных инструментов — лишь некоторые примеры обращения с прошлым в музыкальной культуре. В то же время популярная музыка включена в процессы «производства» массового знания о прошлом, в котором участвуют разные агенты и социальные институты: профессиональные музыканты, рекорд-лейблы, слушатели, старые и новые медиа.

Одной из первых дисциплин, которые начали проблематизировать и изучать исторические образы в популярной культуре, стала публичная история. Масштабные трансформации в социальных и гуманитарных науках в 1960– 1970-е годы способствовали, во-первых, обращению к изучению «простого» человека, его повседневности и вовлеченности в социальные, культурные, политические и другие процессы; во-вторых, появлению интереса к тем социальным группам, которые долгое время оставались мало- или вовсе не изученными (молодежь, мигранты, женщины и т. д.); в-третьих, изучению популярной культуры. Так, исследование истории и наследия разных сообществ, работа с локальными и семейными архивами, запись воспоминаний стали одними из первых задач публичных историков. Наряду с демократизацией исторического знания (создание телевизионных исторических передач, проведение «исторических воркшопов»), ученые обратились к анализу исторических представлений в популярной культуре — образов прошлого в кинематографе, литературе, компьютерных играх, а также популярной музыке[751].

В данном контексте следует отдельно оговорить три проблемных вопроса, которые находятся в фокусе внимания публичной истории и исследований популярной музыки.

Во-первых, популярная музыка вовлечена в многочисленные идентификационные процессы, в которых прошлое играет важную роль. Выразительные средства в музыке позволяют по-разному и с разными эмоциональными оттенками — ностальгическими, эскапистскими, ироническими, фантастическими, утопическими — репрезентировать прошлое. По замечанию культурных географов Джона Коннелла и Криса Гибсона[752], популярная музыка не только активно «включена» в процессы самоидентификации, но нередко оказывается одним из ключевых факторов формирования локальных, региональных и национальных идентичностей. Так, филолог Брайан Джордж показывает

[753], как для демонстрации локальной (прежде всего районной) идентичности французские рэперы используют сленг городских окраин (banlieue), состоящий из новых и старых слов, заимствованных из разных языков: алжирского, марокканского и других. Музыковеды Энди Беннет и Джон Страттон прослеживают[754]

, как с 1960-х годов демонстрация «английскости» и «британскости» (englishness и britishness[755]) через образы прошлого стала обязательным элементом художественного языка большинства британских популярных музыкальных групп и исполнителей. В то же время многие современные музыкальные жанры и направления рассматриваются в контексте формирования постнациональных идентичностей. В данном контексте музыковеды Игнасио Корона и Алехандро Мадрид демонстрируют[756], как происходит постоянное переприсвоение хип-хопа в разных странах, как трансформируется хеви-метал, возникший в 1980-е годы в Великобритании и США, в испаноязычном мире в 2000-е и, наоборот, как переосмысляется латиноамериканская музыка 1980-х в Северной Америке сегодня.