Всего один взгляд. Невиновный

Несколько знакомых там у нее было, но не того уровня, чтобы ждать от них помощи. По спине ее пробежал холодок. Вопрос слишком серьезен, если ФБР так активно вмешалось в это дело. Бюро само ведет расследование. По какой-то причине хочет выяснить, кем на самом деле являлась сестра Мэри Роуз. Вот и оставляет повсюду свои следы и знаки, даже в компании, некогда предоставившей этой загадочной сестре грудные имплантаты.

Лорен удовлетворенно кивнула. Все это, конечно, лишь предположения, но они не лишены здравого смысла. Начать с жертвы — сестра Мэри Роуз вполне могла скрываться от правосудия или быть важным свидетелем. Представлять для ФБР определенную ценность.

Ладно, хорошо. Идем дальше.

Давно, трудно сказать, когда именно, сестра Мэри Роуз — или как там ее настоящее имя? — сбежала. Но, по словам матери Катерины, она преподавала в школе Святой Маргариты семь лет. Значит, можно отталкиваться от этого срока.

Лорен остановилась. Получается, сестра Мэри Роуз находилась в бегах не менее семи лет. И наверняка фэбээровцы искали ее.

Все вроде бы сходится.

Сестра Мэри Роуз отыскала себе надежное убежище. И уж определенно сменила документы. Вероятно, все началось с монастыря в Орегоне, о котором упоминала мать Катерина. Но кто знает, сколько она пробыла там?

Впрочем, не важно. Важно другое. То, что семь лет назад она по какой-то причине решила перебраться на восток.

Лорен потерла руки. Что ж, неплохо.

Итак, сестра Мэри Роуз переезжает в Нью-Джерси и начинает преподавать в школе Святой Маргариты. Судя по отзывам, она была хорошей преподавательницей и монахиней, заботливой, верующей, вела скромный и тихий образ жизни. Минуло семь лет. Очевидно, она решила, что теперь в безопасности, утратила осторожность и попробовала связаться с кем-либо из прошлой жизни. Но неким образом прошлое все же догнало ее. Кто-то ее узнал. И после этого проник в ее скромную монашескую келью, подверг пыткам, а потом задушил подушкой.

Лорен снова остановилась в своих рассуждениях, точно соблюдая минуту молчания из почтения к усопшей.

Ну хорошо. Что дальше?

Ей необходимо получить информацию от федералов.

Но как?

Единственное, что приходило на ум, — классическое quid pro quo, услуга за услугу: дать им что-нибудь взамен. Но что у нее есть?

Например, Мэтт Хантер.

Вполне вероятно, что федералы отстают от нее в расследовании дня на два. Имеется ли у них распечатка телефонных звонков? Вряд ли. А если бы даже и была, успели ли они узнать о звонке в дом Марши Хантер, сообразили ли привязать к делу Мэтта Хантера?

Очень сомнительно.

Лорен выехала на автостраду и достала мобильный телефон. Надо же, разрядился. Проклятая штуковина. Главная ложь по поводу данных аппаратов, если не считать все эти «ваш звонок очень важен для нас», — это заявленное время их автономной работы. В телефоне Лорен зарядки должно хватать на неделю. Но этой проклятой штуковины хватало максимум на полтора дня.

Она открыла бардачок и достала зарядное устройство. Воткнула один конец провода в прикуриватель, второй — в телефон. Экранчик сразу ожил, засветился и выдал ей информацию, что на ее номер поступило три сообщения.

Первое — от матери. «Привет, милая, — говорила мама каким-то несвойственным ей нежным тоном. Так она предпочитала беседовать на людях, если думала, что ее может слышать кто-нибудь еще и судить о ее материнских качествах. — Решила заказать нам с тобой пиццу из „Ренато“ и кассету с новым блокбастером, в главной роли Рассел Кроу, он душка. И еще, ну не знаю, может, устроим сегодня девичник? Посидим вдвоем. Ты не против?»

Лорен покачала головой, изо всех сил стараясь не растрогаться. Но ком уже подступил к горлу. Только этого ей сейчас не хватало — расплакаться. Ах, мама, мама! Всякий раз, когда Лорен хотела избавиться от ее присутствия, вычеркнуть из жизни, высказать все, обвинить в смерти отца, она вылезала с подобным предложением, говорила нечто удивительно трогательное и неожиданное и оставалась.

— Да, — тихо промолвила Лорен. — Я не против.

Следующие сообщения напрочь перечеркнули эту идею.

Оба от босса, окружного прокурора Эда Штейнберга, краткие и по делу. Первое гласило: «Перезвони мне. Сейчас». Во втором угадывались сердитые нотки: «Где ты, черт возьми? Позвони срочно. В любое время. У нас неприятности».

Эд Штейнберг не из тех, кто склонен преувеличивать или заставлять людей звонить в позднее время. В этом плане он достаточно старомоден. У Лорен где-то записан номер его домашнего телефона. Но к сожалению, при ней его не было. Да она ни разу и не звонила по нему Штейнбергу. Он не любил, когда его беспокоили в неурочный час. Его девиз: «Жизнь — это главное, а работа может и подождать». Обычно он уходил из конторы около пяти. Во всяком случае, Лорен не припоминала, чтобы когда-нибудь видела там босса после шести.

Сейчас шесть тридцать. На всякий случай она решила сначала позвонить на работу. Может, Тельма, его секретарша, еще не ушла. Она знает, как с ним связаться. Но Штейнберг поднял трубку после первого же звонка.

Плохой признак.

— Ты где? — спросил он.

— Еду из Делавэра.