Всего один взгляд. Невиновный

Правда не всегда приносит освобождение. Прошлое есть прошлое. К примеру, он рассказал Оливии о своем пребывании в тюрьме вовсе не для того, чтобы она узнала «истинного Мэтта», совсем не затем, чтобы перевести их отношения «на новый, более высокий уровень». Он сообщил ей лишь потому, что она все равно узнала бы. И все это ровным счетом ничего не значило. Если бы он и не рассказал ей, разве их отношения не были бы такими же крепкими?

Или же все это есть не что иное, как трезвый расчет?

Неподалеку от дома Сони он притормозил у банкомата. Нужны были деньги. Если она позвонила в полицию, там уже знают, что он находится в данном районе. Ну выследят они этот банкомат, и что? К тому времени как приедут за ним, Мэтт будет уже далеко. Просто ему не хотелось использовать кредитную карточку на автозаправке. Тогда они могут узнать номерной знак автомобиля. Если снять деньги со счета и уехать как можно дальше от этого банкомата, он в безопасности. Так, во всяком случае, ему казалось.

Максимальная сумма выдачи составляла тысячу долларов. Мэтт столько и снял.

А потом начал думать, как лучше добираться до Рино.

Лорен сидела за рулем, Адам Йейтс — рядом, на пассажирском сиденье.

— Объясните мне все с самого начала, — попросил он.

— У меня есть информатор, Лен Фридман. Примерно год назад мы обнаружили в переулке в квартале, где обитают проститутки, два женских трупа. Молодые, чернокожие, у обеих отрезаны кисти рук, чтобы нельзя было произвести идентификацию по отпечаткам пальцев. Но у одной девушки оказалась странная татуировка на внутренней части бедра, логотип Принстонского университета.

— Принстонского?

— Да.

Йейтс покачал головой.

— Пришлось разместить информацию в газетах. Откликнулся лишь один человек — Лен Фридман. Он пришел и спросил: не видели ли мы у той же девушки еще одну татуировку, в виде лепестка розы, на правой ноге? Об этом в газетах не было ни слова. Ну и понятно, он сумел нас заинтриговать, если так можно выразиться.

— Вы, наверное, решили, что он и есть преступник?

— Естественно. Но вскоре выяснилось, что обе девушки были стриптизершами. Исполнительницами эротических танцев — именно так называл их Фридман. Работали в Ньюарке, в какой-то дыре под названием «Сладкий зайчик». Фридман оказался настоящим экспертом по части стриптиза. Это было его хобби. Он коллекционировал афиши, личные вещи, собирал всю информацию, знал настоящие имена танцовщиц, все их родинки, татуировки, шрамы. Ну, в общем, все до мельчайших подробностей. Полная база данных. И не только на местные клубы. Я полагаю, вы успели заглянуть на Лас-Вегас-Стрип?[54]

— Конечно.

— Тогда вам известно, как они распространяют открытки с рекламой стриптизерш, проституток и прочее?

— Да ведь я там живу, или вы забыли?

Лорен кивнула.

— Короче, Лен Фридман коллекционирует их, как многие коллекционируют бейсбольные карточки. Он собирает информацию об этих девушках. Неделями путешествует, посещая злачные места. Мало того, он пишет некий академический труд на данную тему. Собирает исторические материалы. В его коллекции имеется бюстгальтер Цыганки Роуз Ли. Есть вещи, которым больше ста лет.

Йейтс поморщился:

— Должно быть, он желанный гость на разных вечеринках.

Лорен улыбнулась:

— Трудно представить, да?

— Но к чему вы все это рассказываете?

— Скоро поймете.

Они помолчали.

— Хочу еще раз извиниться, — сказал наконец Йейтс. — Мне очень неловко, что я наговорил вам столько глупостей.

Лорен отмахнулась.

— Сколько у вас детей?

— Трое.

— Мальчики, девочки?

— Две девочки и мальчик.

— Какого возраста?

— Дочерям семнадцать и шестнадцать. Сэму четырнадцать.

— Семнадцать и шестнадцать, — промолвила Лорен. — Ничего себе!

Йейтс улыбнулся:

— Трудно представить, да?

— Фотографии есть?

— Я никогда не ношу при себе фотографий.

— Почему?

Йейтс поерзал на стуле. Лорен искоса взглянула на него. Его поза вдруг стала напряженной.

— Примерно шесть лет назад, — начал он, — у меня стащили бумажник. Понимаю, как это глупо. Я начальник отделения ФБР и оказался таким растяпой, что меня обчистил жалкий карманник. Поделом. Я тогда просто взбесился. Нет, не из-за денег или кредитных карт. Но я постоянно представлял, как какой-то ублюдок разглядывает снимки моих детей. Моих детей! Скорее всего, он забрал деньги, а бумажник выбросил в канаву. А если нет? Допустим, он оставил себе эти фотографии. Просто так, ради забавы. Может, он… ну, я не знаю, смотрит на эти фото с вожделением? Гладит пальцем лица моих детей, воображает, что ласкает их?

Лорен нахмурилась:

— И хвастается ими на разных вечеринках.

Йейтс невесело усмехнулся:

— В общем, с тех пор я никогда не ношу при себе снимки моих близких.