Всем оставаться на местах

– Простите, Татьяна Александровна, что я так «растекся мыслью по древу», но я просто хотел, чтобы вы поняли, насколько несправедливо обошлась судьба с этим человеком. Ведь у него был яркий спортивный талант. Но вот в одночасье, можно сказать, все оборвалось. И далеко не каждый может принять такой удар. Отсюда – последствия в виде срывов…

– Валентин Геннадьевич, я чувствую, что вы не решаетесь сказать главное, – заметила я.

– Да, вы правы. Я вот сейчас сижу здесь и думаю, что я, ну, в какой-то степени собираюсь выдать вам этого молодого человека, про которого рассказываю, – сказал Черномашенцев.

«Интересный поворот, однако. Мы что же, играем в гестапо и партизана, что ли? – подумала я. – Впрочем, это, может быть, просто такая фигура речи. Все-таки Валентин Геннадьевич не совсем простого склада ума».

– Выдать? Что вы имеете в виду? Поясните, пожалуйста, – попросила я.

– Сейчас попробую.

Валентин Черномашенцев откашлялся.

– Как-то так получилось, что встречаться с ним за разговорами мы стали все реже и реже. А потом и вовсе прекратили. Нет, мы не поругались и не поссорились. Просто… как-то само собой это получилось. Может быть, причина кроется в том, что мы с ним и разного возраста, и разного мировоззрения. Но когда произошло ограбление соседей отца, меня начали терзать какие-то неясные подозрения.

– В отношении этого молодого человека? Надежды российского спорта, с которым так несправедливо обошлась судьба и с которым вы часто разговаривали «за жизнь»? – уточнила я.

– Да, совершенно верно, – кивнул мужчина. – Но вы только не поймите меня превратно, Татьяна Александровна, – попросил мужчина. – Я ведь далек от всех этих детективных изысканий, не обладаю подобным складом ума, поэтому… давайте я вам лучше расскажу, что меня насторожило.

– Да, конечно. Я внимательно вас слушаю, – сказала я, а сама подумала: «Ну, наконец-то! Неужели мы все-таки добрались до истины и я сейчас действительно услышу что-то, что по-настоящему заслуживает внимания?»

– Так вот, – продолжал Валентин Черномашенцев, – несколько месяцев тому назад меня пригласил на свое торжество Сухачевский.

«Сухачевский… так это же один из ограбленных», – вспомнила я.

– Это один из моих хороших и старинных, можно сказать, знакомых. Мы ходили в одну школу, дружили с детства, – пояснил Черномашенцев. – Так вот, я к чему все это рассказываю. Как раз на этом торжестве Сухачевского ограбили, представляете?

– Да, представляю. Более того, факт ограбления был отражен в полицейских сводках. У вас есть еще что-то, что вы собираетесь мне рассказать, Валентин Геннадьевич? – спросила я.

– Я… я вот до сих пор думаю, что именно я стал причиной этого ограбления. Понимаете, я уже приготовился выходить из своей квартиры при полном параде. Ну, то есть уже стоял у двери. Но тут вдруг постучали. Открываю дверь, смотрю – стоит на лестничной клетке прелестная молодая девушка. Спрашивает меня, не тут ли проживают такие-то. Я отвечаю, что нет, что это моя квартира, и давно. Девушка чуть не плачет, рассказывает, что приехала из Хвалынска к своей подруге, хотела встретиться, а заодно и Тарасов увидеть. Ведь в нашем городе есть на что посмотреть. Но, очевидно, неправильно адрес записала, а телефон почему-то не догадалась спросить. Или потеряла, точно уже не помню. В общем, не поехал я в тот вечер к своему другу. Провел время с этой девушкой, мы прошлись по проспекту Кирова, по нашему тарасовскому «Бродвею», так сказать. Потом посидели на Набережной, ну и еще заглянули в пару мест. Я пригласил ее на следующий вечер покататься на катамаране по Волге, она согласилась, но на встречу не пришла. И тут я узнал, что Сухачевского ограбили.

– Значит, появилась эта девушка… – задумчиво проговорила я. – А как ее имя? И вообще, что она вам о себе рассказывала, кроме того, что приехала из Хвалынска?

– Да ничего, в сущности, она так и не рассказала. Говорил больше я, ну я же водил ее по городу. А что? Вы думаете, что эта девушка…

– Ну так это же элементарно.

Я чуть было не сказала: «Это же элементарно, Ватсон».

– Вы, Валентин Геннадьевич, рассказали этому молодому человеку, который был биатлонистом, о своем знакомом Сухачевском. Он все это намотал на ус, послал к вам прелестную девушку, с которой вы осматривали достопримечательности Тарасова, и – результат не заставил себя долго ждать. Девушка хорошо справилась со своей задачей. Ведь вы так и не попали на торжество к Сухачевскому. Да, а что вы рассказали о нем своему биатлонисту? – поинтересова-лась я.

Валентин Черномашенцев тяжело вздохнул:

– Да, правду говорят, что зависть – плохое чувство. Каюсь, я повел себя, мягко говоря, некрасиво. Ну, сказал, что Сухачевский живет уж слишком кучеряво. Позавидовал, что он смог так подняться…

– Понятно. Да, Валентин Геннадьевич, а у вас, что же, даже сомнения не возникло в том, что ограбление вашего старинного приятеля организовал биатлонист? – спросила я.