Всем оставаться на местах

– А Васенька скоро должен прийти, – начала говорить женщина. – Он ведь уже давно ушел. Сказал, что пойдет рисовать портреты, вроде как сейчас появились желающие. Он иной раз задерживается, но всегда обещает прийти пораньше. Я ведь серьезно болею, вот недавно операцию перенесла. Только вы уж меня простите, но я вас что-то не припоминаю. Вы у нас уже были?

Валентин Черномашенцев заметно растерялся:

– Да… я был… но раз Василия сейчас нет, то…

Мужчина беспомощным взглядом посмотрел на меня:

– Что, может быть, зайдем в другой раз?

Я встала перед Черномашенцевым и, улыбнувшись, начала разговор:

– Вы вот сказали, что Василий рисует портреты? Вы знаете, а я очень хочу иметь такой портрет. Вот и Валентин – это мой троюродный брат – мне очень расхваливал Василия. Говорил, что ему особенно удаются как раз портреты. А можно посмотреть его работы? У вас ведь наверняка имеются и наброски, и готовые портреты, ведь так? Кстати, меня зовут Татьяна, а вас как?

– А я – Людмила Николаевна, – слабо улыбнулась женщина. – Да, конечно, вы можете посмотреть работы сына. Сейчас я вас проведу в его комнату. Проходите, пожалуйста.

Людмила Николаевна с трудом поднялась с кресла и медленно прошла вперед. Раскрыв дверь в одну из комнат, женщина сказала:

– Вот, вы можете сейчас все посмотреть, у Васеньки в комнате как раз есть и альбомы с эскизами, и портреты. Он все стены в своей комнате ими увешал. Мне очень нравятся его работы. Вы не подумайте, что я хвалю, потому что Вася мой сын. Просто его и преподаватели высоко оценивают, так что… Правда, в комнате беспорядок, потому что Вася не разрешает нам убираться, а самому ему некогда. Но он говорит, что это творческий беспорядок и его это нисколько не смущает. Да вы проходите. А я пока попрошу сестру, чтобы она приготовила нам чай. Или вы предпочитаете кофе?

– Да вы не суетитесь так, Людмила Николаевна, – остановила я ее. – Мы и без чая и кофе прекрасно обойдемся. Ведь так, Валентин?

Черномашенцев автоматически кивнул в ответ.

– Да, совсем необязательно, – поддакнул он.

– Ну нет, это будет негостеприимно с моей стороны, – продолжала настаивать женщина.

Она прошла на кухню и вполголоса что-то начала говорить Клавдии. А я, не тратя времени, прошла в комнату Василия. Валентин Черномашенцев последовал за мной.

– Ну, вы даете, Татьяна Александровна, – шепотом начал выговаривать Черномашенцев, когда мы оказались в комнате Василия. – Это же… неудобно как-то. И эта больная женщина, его мать… Ну, как-то не по-людски все получается, вы не находите?

– Как раз наоборот, все получилось как нельзя лучше, – так же шепотом возразила я. – Вы лучше не разговаривайте сейчас, а то проколетесь. Вы уже назвали меня по имени-отчеству, а к сестрам так не обращаются. Людмила Николаевна может заподозрить.

Комната Василия была небольшая. Действительно, на стенах висели и портреты незнакомых мне людей, и пейзажи, и натюрморты. На письменном столе, наверное, еще советских времен стоял компьютер. Но мое внимание сразу же привлекла страшная маска, висевшая на одной из стен комнаты.

– Ну, может быть, хватит уже? – тихо спросил меня Черномашенцев. – Давайте сделаем вид, что посмотрели портреты, извинимся перед хозяйками и уйдем.

– Подождите, уйти мы всегда успеем. Вы лучше посмотрите вон туда. – Я указала на маску.

– Туда – это куда же? – раздраженно спросил мужчина. – Не понимаю ничего…

– Вот в тот угол. Там рядом, на стене. Ничего не узнаете? – спросила я.

Мужчина подошел поближе, минуту всматривался в висевшую на стене маску и вдруг с изумлением воскликнул:

– Черт возьми! Я на самом деле вижу ее?

– Ну, надо полагать, что да, видите. Потому что я тоже вижу африканское божество. Правда, смотрится оно среди портретов как-то… неестественно, как инородное тело, – заметила я.

– Но что же это получается… – растерянно начал Черномашенцев, – нет, я ничего не понимаю. Как?

– Вы лучше скажите: это действительно та самая маска африканского колдуна, которая находилась в прихожей квартиры вашего отца? Вы ее узнаете? – спросила я.

– Да, она это! Вне всякого сомнения, она! Но если маска находится в квартире Василия, то это означает, что… Господи!

Валентин Черномашенцев схватился за голову.

– Тише, успокойтесь, – одернула я мужчину, и вовремя.

В эту минуту в комнату Василия вошла сестра Людмилы Николаевны:

– Проходите на кухню, я там накрыла.

Сейчас голос женщины звучал уже не так резко, а вполне доброжелательно.

– Спасибо, мы сейчас придем. Да, Клавдия Николаевна, меня вот заинтересовала маска на одной из стен. Скажите, а она давно у вас? – спросила я.

– Да нет, совсем недавно. Пару или тройку дней назад Василий ее откуда-то принес. Мы с Люсей его ругали, сказали, чтобы он выбросил это страхолюдство. Зачем нам смотреть на этот ужас? Не дай бог, еще приснится! А он заартачился – ни в какую не хочет избавиться!

– Понятно. А вот здесь я вижу фотографию, это кто же? – спросила я и кивнула на одну из стен.

На ней в рамке висел фотопортрет: черноволосый молодой человек приветливо улыбался, показывая ямочку на подбородке.

– Да это же Василий и есть, – сказала Клавдия Николаевна.