Всемирный разум

В психологическом отношении кохлеарный имплант дал мне своего рода намек на то, чем может стать для нас подобная электронная всеохватность. Но – только намек, ведь я имел дело только с оборудованием, а не с другим сознанием. Имплант не вступал в противоречие ни с моей индивидуальностью, ни с моей потребностью в личной независимости. Однако сетевые мозговые импланты должны будут связать многих людей в единую сеть, совершенно материальную в физическом отношении. А уровень передачи данных окажется таким высоким, что участники этой сети смогут взаимодействовать друг с другом так же беспрепятственно, как два полушария одного мозга. Электронный corpus callosum. Такая связь людей может перевернуть все привычные представления о том, что такое «я» и «они» или «внутреннее» и «внешнее». Вызов, брошенный личной идентичности, может быть почти чудовищным – но и вдохновляющим. Несущим в себе риски – но и открывающим новые возможности. Любой контакт, любое проникновение дают нам новые источники силы – но вместе с тем и обнаруживают что-то, в чем мы по-новому уязвимы. Компьютер, отключенный от Интернета, защищен от проникновения вирусов, однако при этом практически бесполезен. Человек, лишенный отношений с другими людьми, тоже защищен от проникновения вирусов, но при этом также и одинок. Чтобы получить желаемые преимущества, необходимо принять на себя соответствующие риски.

Надо сказать, получаемые преимущества почти всегда оправдывают риски. Секс, например, как будто специально создан для того, чтобы проверить, насколько прочны все ограничения. Он же помогает исследовать те барьеры, которые могут служить и своего рода передающими устройствами. С точки зрения неврологии, прикосновение к коже равносильно введению электрода в головной мозг. Потребность в интимных связях живет в нас всегда, потому что все млекопитающие стремятся к телесному контакту – и это стремление подобно древнему неутолимому голоду. Оно выражается в желании касаться каждого квадратного миллиметра кожи другого существа и надеяться, что так же будут касаться и тебя. Подобным образом в нас проявляется и страстное желание быть услышанными – чтобы каждое слово, рождающееся в первозданной тьме, воспринималось с напряженным и сочувственным вниманием. Иными словами, нам нужна Всемирная Сеть Разума – World Wide Mind, WWM.

Тело, не замкнутое в самом себе

После ужина я заметил, что группа состоит примерно из 80 человек, включая двух наставников – женщину и мужчину. Когда мы закончили есть, последние собрали нас вместе и попросили каждого выбрать партнера для предстоящего упражнения.

Выбрать партнера? А что нас попросят делать? Играть в шахматы?

Собравшиеся неуверенно передвигались по комнате, украдкой поглядывая по сторонам. Потихоньку нарастал шум голосов. Я услышал: «А вы не могли бы…» И в ответ: «Н-да, пожалуй». «Присядем здесь». «Как вас зовут?» «Донна. А вас?»

Люди быстро распределялись по парам. Я должен был действовать. Среди участников нашлась одна женщина, которую я немного знал. Стройная темноглазая брюнетка по имени Стефани (имя изменено. – Прим. автора ). Мы встретились по дороге к зданию, в котором все собрались позже. Идя рядом, мы разговаривали, и она не поднимала глаз, как будто все время пристально смотрела себе под ноги. Возможно, от застенчивости. Или ее что-то настораживало.

Однако это уже был некий контакт. Она сидела как раз рядом со мной, беспокойно ерзая на своем месте и не пытаясь ни с кем встретиться взглядом. Возможно, на самом деле она была чудесным и полным любви человеком, которому более всего не хватало теплого отношения со стороны других людей.

«Стефани, будете моей партнершей?»

Она осторожно поглядела на меня: «Я замужем, знаете ли».

«Хорошо, буду знать».

Наставники велели всем устроиться на матрацах на полу попарно и лицом к лицу. Нас попросили смотреть в глаза друг другу и ни о чем не говорить. Это оказалось неожиданно трудным делом. Всю свою жизнь я избегал зрительного контакта с другими людьми. Как и всех глухих, меня научили читать по губам, а для этого требовалось внимательно смотреть, как те движутся. Как-то мне пришло в голову, что вступать в общение с окружающими мне сложнее обычного еще и потому, что я не встречаюсь с ними глазами – и это затрудняет контакт. Но ничто не подсказывало мне, как выяснить, верно мое предположение или нет. Это был один из тех сложных и не вполне определенных вопросов, которые даже ясно сформулировать удается далеко не всегда. Я был уверен, что если даже и сумею кому-нибудь задать его, на точный ответ вряд ли можно рассчитывать. Просто из-за чувства неловкости, возникшего бы у другого человека. Забавный парадокс: существует вопрос, который, стоит лишь его задать, останется без ответа.