Всесожжение

Поспешно закрепляю повреждённую ногу. Выламываю куски арматуры, что повылезали из крестовин ограждений. Обматываю колено металлической полоской и с трудом поднимаюсь, слушаю чирикание сигнала тревоги, что раздаётся в мозгу. Немного поздновато для предупреждения.

Я иду осторожно, прихрамывая и пошатываясь, иду в сторону Замка – белой скалы, изъеденной дырами и коричневыми потёками, которая выглядит словно заплесневелый сыр. Ступаю по мумифицированным телам и остаткам амуниции. Приходиться обращать внимание на неровности местности.

Я внимательнее осматриваю стену, обстукиваю пальцами, как слепой, исследую каждую щель, которая появилась во время атаки Саранчи. Круглые туннели, просверленные в камне, заканчиваются в бетонной пене и никуда не ведут. Нет и речи, чтобы тело дирекса втиснулось в какой-нибудь из них. Даже огромная дыра возле входных дверей полностью засыпана щебнем. Вроде бы надо пробивать себе дорогу штыком или микроснарядами. А в глубине меня поджидают захлопнутые перегородки вентиляционных каналов и заблокированные двери, баррикады на лестницах, лифты, остановленные между этажами. Оборона упорная и последовательная, планомерное уничтожение и расставленные ловушки.

Я сворачиваю в сторону казарм Death Angel

. С металлической платформы, словно спящие летучие мыши, свисают чёрные трупы спецназовцев. Отворяю тяжёлые ворота и с трудом протискиваюсь в середину. Повсюду тела, засыпанные штукатуркой, сгустки крови на полу и хрип ламп на аварийном питании, всё ещё пытающихся осветить побоище. Вокруг лежит спрессованный мусор: нападающие и защитники, андроиды, гибриды и люди, среди которых я скорее всего нашёл бы Хендрикса. Но я пришёл не затем, чтобы искать его, не касаюсь сплетённых тел, грузоподъёмников с ящиками боеприпасов, припаркованных под стеной джипов. Я ищу аварийные входы для коммуникаций и не могу их найти. Всё закрыто намертво, забетонировано Надей.

Я отступаю и ковыляю дальше в сторону замковой ограды. Во рву лежит перевёрнутый Dragon, на бетонной дороге отпечатались следы гусениц. Внешняя стена потрескалась от тяжёлого обстрела. В щелях вьются кабели мониторинга и сорванные рельсы для перемещения орудия. В узком проходе на малый двор лежит солдат Замковой стражи, разорванный пополам, как тряпичная кукла. Резервный элемент питания всё ещё работает, андроид в ступоре крутит невидящей головой. Я стреляю в корпус из бреннеке, прекращая механические судороги.

Обхожу дом с тыла и замечаю туннель, который кажется проходимым. Он ведёт вниз под углом тридцать градусов, а через несколько метров поворачивает. В диаметре он около метра, хватит, чтобы туда протиснулся вампир в бронеформе. Однако здесь странные стены, от которых даже сейчас в лучах заходящего солнца, брезжит нежный голубой свет. Френический дух окутывает эту дыру, выстеленную энергетическим эпителием. Время выпустить драгоценных псов.

Я активирую четырёх ищеек – эластичные шары, покрытые серой щетиной из масы. Они спали в тёплом гнезде, глубоко в брюхе Сигур, а сейчас с удовольствие вылезают, расправляют тела в сильном антиполе и открывают красные глаза. Послушно заскакивают в туннель, провожаемые моим взглядом, и начинают опасное путешествие, помогая себе гравитационными оборками. Пока продвигаются без проблем и скорее тормозят, а не набирают скорость. В мозгу открываются окна – картинки с камер моего стада.

Псы продвигаются осторожно, мягко отталкиваясь от тускло освещённых стен, плюются усилителями сигналов за каждым поворотом. Первый ведёт группу, первым проходит поворот и первым заходит в помещение. Туннель закончился в жилищном комплексе на –2 уровне. Шары движутся по полу, петляя между мебелью, и приклеиваются к потолку. Они рассеиваются и увеличивают расстояние между собой, когда заходят в новое помещение или углубляются в новый коридор. Повсюду могут подстерегать ловушки интенданта.

Сейчас они должны справляться сами, здесь для меня ничего нет. Я вбиваю трезубец передатчика у входа в туннель и возвращаюсь в главный двор. Хромаю, как раненный зверь. Из контейнера на груди вынимаю руку Ронштайна: бледная кожа, слегка искривлённые пальцы и смятые ткани там, где конечность отделили от предплечья. Рецепторы в рукавице ощущают вибрацию, словно поблизости находиться электромагнит, притягивающий реликвию. Из баррикады высунулась металлическая игла и прибила ладонь к стене Замка сбоку от главных дверей. Вспоминая последний разговор, я мысленно возвращаюсь в предместье Раммы.

Мы идём вместе по сожжённому лугу, давно оставив за собой стены «Освенцима». Комендант лагеря отослал свою свиту. Мы представляем странную пару: бронированный безголовый колосс и шатающийся старец, завёрнутый в простыню, пропитанную кровью. Нос и рот выпирают из-под грязного савана. Ронштайн сильно сжимает мою руку, удерживая сознание дирекса в первом лице. Он делает так с момента пробуждения.

– Я хотел бы тебе кое-что дать прежде, чем ты меня убьёшь, – с трудом произнёс он, вместо гортани используя прямой канал.