Всеволод Большое Гнездо из рода Мономаха. Византийские уроки Владимирской Руси

Учитывая тот факт, что Феодор Стратилат – святой патрон Федора Ростиславича, логично предположить: фигура на щите представляет родовую эмблему князя. Весомым аргументом в пользу этого утверждения исследователи считают наличие у Федора Ростиславича печати с изображением похожего хищника[360].

Барс на миниатюре Федоровского Евангелия напоминает «лютого зверя» в рельефе Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. Вот только повернут в другую сторону и меньше похож на льва. Есть у «ярославского» зверя и другие отличия от «юрьевского», например, иначе изображен хвост. Но позы у хищников схожи, положение на щите, с поправкой на «зеркальность», одинаково. Геральдически это одна и та же фигура – «восстающий лев», только «восстает» он в разных направлениях.

Юрьевский «лютый зверь», кем бы ни считался его прототип, – эмблема владимирских князей. Как подобная символика досталась князьям смоленским? Возможный ответ на удивление прост и банален: примерно так же, как датскому и английскому королям – леопарды германских императоров. Федор Ростиславич Черный – правнук смоленского князя Давыда Ростиславича, который много лет был союзником Всеволода Большое Гнездо, почитал его за старшего, ходил в походы под его рукой. Иными словами, являлся вассалом Всеволода. И в качестве такового мог получить право на использование герба сюзерена – разумеется, с некоторыми изменениями. Возможно, «зеркальный» разворот фигуры на щите – одно из таких изменений.

Подведем итог. В эмблематике Северо-Восточной Руси фигурам льва и барса предшествовал «лютый зверь», прижившийся на щитах и печатях ее владетелей примерно тогда же, когда геральдический лев – на атрибутах власти в Центральной и Западной Европе. Есть основания полагать, что для владимирских князей прообразом династического «лютого зверя» явился реальный барс. В этом убеждают как внешнее сходство наиболее удачных «портретов» с оригиналом, так и устойчивые связи Владимиро-Суздальской земли с областями и странами, чье население исстари почитало барса.

Атрибут суверенной власти

В древности у всех представителей Рюрикова дома имелись личнородовые знаки – всевозможные варианты двузубцев и трезубцев, которые князья использовали для удостоверения прав собственности на то, что им принадлежало. Эти знаки, напоминающие древнеиранские тамги и генетически с ними связанные, помещались на клеймах, печатях и монетах, на оружии, подвесках и перстнях. Рюриковичи пользовались этими знаками вплоть до XIII в.[361]

(Стилизованное изображение древнерусского трезубца можно сегодня видеть в государственной символике Украины.)

Под влиянием Византии на Руси широко распространились вислые металлические печати: свинцовые, серебряные, из серебра с позолотой или полностью золотые. Навешивали такую печать на важный документ или ценный груз (примерно так же, как современную пломбу, – посредством специальных щипцов с вырезанными на губах матрицами, оставлявшими оттиски сразу на обеих сторонах металлической заготовки). В середине XI столетия на лицевой стороне печати начали помещать изображение святого патрона ее владельца, на оборотной – имя и титул или молитвенную просьбу о Божьей помощи. Такова, например, датируемая 1170-ми гг. актовая печать Владимира Мономаха, в крещении Василия: на аверсе – поясное изображение св. Василия Кесарийского, небесного покровителя князя, на реверсе – надпись по-гречески: «Печать Василия, благороднейшего архонта Руси, Мономаха»[362].

Как видим, у русских князей были сакральные символы и чтимые образы. Зачем понадобился Мономашичам барс?

Вторая половина XII столетия – время русского возрождения. Внуки Владимира Мономаха пытаются вернуть былое величие Руси. Киевское княжение Юрия Долгорукого оказывается недолгим, и волею сыновей его – сначала Андрея, затем Всеволода – центром собирания русских земель становится не Киев, а Владимир на Клязьме, притоке Оки. Одержав победы над волжскими булгарами, поддерживая шаткий мир с половецкими ханствами, Владимиро-Суздальская Русь контролирует восточно-европейскую ветвь Великого шелкового пути, проходящую по Дону и Волге.

Обширны контакты владимирских князей с западноевропейскими государями. По сведениям В. Н. Татищева, Андрею Боголюбскому присылает своих зодчих император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса. Всеволод, грек по матери, получивший образование в Константинополе, поддерживает тесные отношения с Византией и, вероятно, устанавливает контакты с ее кавказскими союзниками. Новгород приглашает на княжение представителей владимиро-суздальской династии, и через это северное «окно в Европу» Владимирская Русь имеет устойчивые связи с балтийскими и скандинавскими странами. Европейская знать того времени – рыцарство поры его расцвета. Вооружением и выучкой русские витязи не уступают германским и византийским, но внешними знаками отличия не блещут. Перед восточнорусскими правителями встает задача обзавестись выразительными атрибутами державного достоинства.