«Вся жизнь моя — гроза!»

В зал шумно вбежал младший брат Екатерины Ивановны, мальчик лет десяти.

— Папа приехал, — закричал он по-французски. — Привёз с собой то ли унтер-офицера, то ли солдата, да такого странного!

— Чем же он странный? — улыбаясь мальчику, спросила сестра.

— У него взгляд орла!

Несколько минут спустя в зал вошёл отец, его голубые глаза радостно сияли. Он почтительно придерживал за локоть невысокого человека в солдатском мундире.

— Друг мой, — торжественно проговорил Бибиков, — позволь тебе представить Александра Ивановича Полежаева, нашего знаменитого поэта.

Полежаев поклонился и пристально посмотрел на Екатерину Ивановну. Она не отвела взгляда. Какие глубокие, какие чёрные глаза у этой девочки, подумал Полежаев, и как открыто, как ясно она смотрит.

Иван Петрович просил дочь занять дорогого гостя. Она отвечала, что на фортепьяно играет нынче дурно; может быть, Александру Ивановичу угодно познакомиться с её рисунками. Полежаев остановился у картины. Он сказал, что и себя видит пловцом в бурном море: волны крепчают, и ветер всё сильнее, и внизу — чёрная бездна.

— Всё чернееСвод надзвездный; Всё страшнее Воют бездны; Ветр свистит, Гром гремит, Море стонет — Путь далёк... Тонет, тонет

Мой челнок!

Он снова взглянул на картину. В ней всего главнее, всего дороже не корабль, не волны, не быстрые тучи, а эта тонкая золотая полоска вдали. Значит — скоро рассвет. Взойдёт солнце. Настанет новый день. В этой полоске — надежда.

Иван Петрович Бибиков сказал, что часто от самого человека зависит, будет ли его жизнь спокойной и безопасной или сделается похожей на корабль в грозном море.

Полежаев засмеялся — он с детства запомнил весёлую историю: мудрец уговаривал моряка не плыть в море, потому что там, в море, нашли свою смерть моряковы отец и дед; моряк же просил мудреца не ложиться в постель, потому что у того отец и дед умерли в собственной постели. Наверно, человеку с душой моряка суждено погибнуть в морской пучине.

— НеизменныйДруг свободы, — С юных лет

В море бед Я направил Быстрый бег И оставил Мирный брег!

Иван Петрович сказал, что составил письмо графу Бенкендорфу: если граф замолвит перед царём словечко, Полежаева произведут в офицеры — и он снова свободный человек. Хорошо бы только Александр Иванович написал стихами что-нибудь вроде просьбы о помиловании — граф Бенкендорф мог бы поднести эти стихи государю.

Полежаев сверкнул глазами:

— Я против царя ни в чём не виноват! — и повторил коротко: — Ни в чём!

Екатерина Ивановна подумала:

«У него взгляд орла!..»

Золотая полоска

Никогда не было Полежаеву так хорошо. Он жил среди добрых, заботливых людей. Эти люди старались, чтобы поэт забыл свои несчастья, чтобы в душе его поселились радость и надежда.

Дни проходили в интересных беседах, в занятиях поэзией, музыкой, живописью.

Полежаев много рассказывал о себе, о Кавказе, о походах и боях, в которых ему пришлось участвовать. Он никогда не рассказывал, как трудно пробираться в тумане по узкой горной тропе, как страшно ждать выстрела из-за каждого камня, как тяжело терять в бою товарищей и убивать самому. Он просто вспоминал самые обыкновенные происшествия недавней войны, а слушателям его казалось, будто они видят солдата, осторожно пробующего ногой повисший над пропастью камень дороги, жёлтую вспышку выстрела на одинокой, безлюдной скале, воина с ружьём в руках, упавшего под серой крепостной стеной, печально плывущие над ним облака.

Поэт не говорил о своём детстве, о диком барстве, жестокости господ и бесправии рабов. О своей юности, погубленной солдатчиной. О ледяных глазах царя. О свисте шпицрутенов вдоль «зелёной улицы», от которого холодеет кровь. О долгих ночах в тюремном подземелье, где лишь стоны замученных узников, звон цепей да крысиный писк нарушают мрачную тишину. Он понимал, что добрые люди, его приласкавшие, и не ведают, что есть на свете та жестокая жизнь, которая была его обычной жизнью, и ему было жаль смущать спокойствие и радость этих людей.

Особенно подружился Полежаев с юной Екатериной Ивановной. Она видела, что Полежаев не дорожит жизнью, и ей хотелось, чтобы жизнь снова приобрела для него цену. Девушке казалось, что её верная дружба поможет поэту справиться с бедами, спасёт его. И Полежаеву передалось возвышенное чувство девушки. В стихах к ней он сравнивал себя с измученным бурями пловцом, который вдруг увидел, что над его головой открывается чистое, голубое небо. Он писал, что снова полюбил жизнь, потому что в жизни теперь появилась надежда.