Всяческие истории, или Черт знает что

Всем-то, кто шел по Бургергассе, он мешал, всем-то крестьянам приходилось обходить его по грязи, но никто не посмел и рта раскрыть, опасаясь его злого языка, тем более, ниже их достоинства было затевать свару с батраком. Одна девушка с корзиной в руке, однако, сносить этого не пожелала — видать, не обладала необходимой выдержкой, что потребна в обхождении с подобным подлым народом; выбила она у Бенца посох из-под задницы да еще заехала локтем. Бенц потерял равновесие, грохнулся в грязь, выпустил из рук пряник, потянувшись было за палкой, чтобы с проклятиями напуститься на преступницу. Но та давно уж исчезла в толпе, а вокруг поднялся смех и гогот, особенно среди стайки ребят, которые давно уже подтрунивали над Бенцем.

Бенц обезумел от ярости, попытался достать мальчишек палкой и бросился было в погоню. Но продавщица пряников была на этот счет иного мнения, схватила Бенца за куртку и потребовала шесть баценов. Бенц вырывался, замахал кулаками, но бабу этим было не напугать. Ребятишки от души заливались смехом. Тут показался суровый ландъегерь. Бенц понял, что сбежать не удастся, и бросил бабе четыре бацена. Но та требовала шесть, мальчишки наговаривали, что, мол, наел он на все десять, с такой-то пастью шестью баценами не обойдешься, он-де умял пряников и саек столько, сколько в Оберланде поглощают сыру. «Давай-ка плати и проваливай, иначе под замок!» — разошелся ландъегерь. Тогда Бенц в бешенстве швырнул торговке еще пару баценов и козлом бросился за верещавшими мальчишками, размахивая палкой, а грязь из-под ног летела ему же на спину.

Так он и бежал, чертыхаясь и силясь огреть пареньков, до самого Рютчеленгесляйна. Добравшись до места, не отказался бы он еще раз отведать местных пирожков, а вернее, наесться до отвала. У Шлосгесляйн его вдруг схватила за жилет чья-то рука: «Смотри-ка, а значит не брешут, ты тут как тут! Отдавай-ка все, что должен». Бенц, однако, был совершенно не в настроении. «Поди ж ты, — нынче барышни сами парней зазывают, — сказал он, — а вот если составишь мне компанию, дам полтину». Так и случилось. Девушка взяла его под руку, и они отправились на постоялый двор.

Внутри, как обычно, было полно народу. Бенц, однако, не стушевался, сел на лавку и принялся ерзать и теснить соседей, пока барышня не поместилась рядом с ним; чем больше соседи ворчали, тем больше он посмеивался, такое у него было заведено обхождение. Он спросил красного, из лучших. Когда вино принесли, он обратился к барышне: «Тебе чаю?» Та ответила, что ей все равно. Бенц и так чувствовал себя королем, а заказав вина и чаю, и вовсе уподобился своему бывшему хозяину Хансу из деревни. Когда мимо проходил знакомый, а то и крестьянин или крестьянка из зажиточных, он не мог удержаться и заговаривал с ними. «Смотри-ка, Анне-крошка, смотри-ка, Ханс, как жизнь?» Ханс или Анне-крошка отвечали: «Да уж не переживай! Потихоньку! Ты благородным что ли заделался? Уж дай знать, как в монахи подашься». Большинство же, чтобы положить предел злым шуткам, делали небольшой глоток вина из его бутылки и ставили стакан обратно. Бенца это бесило и он кричал: «А ну-ка освежи! Или ты думаешь, я вполовину плачу? Еще чего… я ничем не хуже каких-нибудь крестьянских сынков, вот что!..»

Вел себя Бенц так, будто денег у него куры не клюют, на вино не скупился, но все больше и больше впадал в обычное ворчливое состояние и брюзжал о проклятых крестьянах, а когда барышня сказала, что неплохо бы чего-нибудь перекусить, Бенц ответил: «Ты как хочешь, а я вот не собираюсь весь день на одном месте рассиживать, мне дальше пора. Скажи-ка, подруга, сколько ты мне должна за угощение?» «Ах вот оно что! Четыре раза по полмеры по двенадцать баценов да за два чая. Всего двадцать девять баценов». «Что, хм… а кажись, всего пару раз обнесли!» «Нет, Бенц, — сказала барышня, — приди в себя! Четыре раза приносили». «Так заплати за два, если Такая умная, ты не меньше моего выпила. Да смотри, все по-честному!» «Ох, заплачу за полушку, мне-то что», — тихонько сказала девушка. «Чего, полушку? За две плати, слышишь!» «Ты, Бенц, меня сам выпить позвал». «Какая, к черту, разница, позвал или нет, — за половину, будь добра, плати! Тем более, ты с кельнершей водишься и все у вас пополам. Делай что хочешь, а только ты меня слышала!» Барышня едва не плакала: сначала за одно заплати, теперь за другое, вот так пригласили! С другой стороны, прогуляться с Бенцем под руку — это что-то да значит! «Приходите еще!» — крикнула им кельнерша вдогонку. «Черта с два, карга ты этакая!» — ответил Бенц.

На улице барышня спросила: «Куда пойдем, в “Медведя” или в “Корону”? И там, и там — танцы». «Да будь ты проклята и ступай, куда пожелаешь! Я своей дорогой иду», — сказал Бенц и отправился вперед. Девушка в недоумении смотрела ему вслед, как мальчик смотрит вслед птице, которую держал в руке, пока та не упорхнула выше крыши.