Всё, что необходимо для смерти

Ноги скользили по наклонной поверхности пола. Перехватываясь, подполковник не удержался и полетел вниз, приземлился на гору бресийских трупов. Под ботинком что-то неприятно хрустнуло, Медина отшатнулся и, потеряв равновесие, упал на четвереньки. Ладонь попала на чьё-то мёртвое лицо с раздавленным носом, белая перчатка пилота моментально промокла. Перебарывая подступившую тошноту, Кирк огляделся.

— Блад! — изо всех сил заорал Медина, на четвереньках ползая по телам, отыскивая среди мертвецов в полицейской форме тех, на ком этой формы не было. — Бла-а-ад!

Кренящийся всё сильнее перевозчик отозвался металлическим стоном. Под очередным мёртвым полицейским, которого Кирк откинул в сторону, он увидел иссечённые знакомыми шрамами запястья в наручниках.

— Блад! — Медина схватил полковника за руки и изо всех сил потянул на себя.

Тот поддался на удивление легко, так легко, что пилоту показалось, будто это просто руки, отдельно от тела. Не рассчитав рывка, он упал на спину, а сверху рухнул Винтерсблад. Целый. Кирк облегчённо выдохнул, нащупал на шее полковника пульс. Живой! Предстояло как-то вскарабкаться наверх.

Просунув голову меж сцепленных рук Винтерсблада, Медина взвалил его себе на спину и пополз, хватаясь за остатки приваренных к стенам клеток. Латунные пуговицы кителя с хриплым визгом скребли по полу, цепь наручников пережимала горло, кровь грохотала в ушах громче пушек дредноута.

Рука в окровавленной перчатке соскользнула с железного прута, и Кирк на животе съехал вниз, придавленный Винтерсбладом, рассёк подбородок, едва не выбив челюсть о неровный пол.

— Карррамба, всё сначала! — выругался Медина, сдёргивая с рук перчатки.

Из кучи тел под ногами послышался стон. «Этого ещё не хватало!» — и без того взмокшего пилота пробил холодный пот. Лежавшие сверху были мертвы. Тот, живой, находился под ними, и невозможно было увидеть, кто это: полицейский, заключённый или один из штурмовиков.

— Помогите! — слабый, едва слышный голос заглушил для Кирка доносящиеся снаружи звуки выстрелов. — Помогите! Нечем дышать!

Двоих ему не вытащить. Возможно, не вытащить и одного. Но первый — Винтерсблад. А тот, другой раненый, — неизвестно кто. Да что тут выбирать?! Медина уцепился за прутья и вновь пополз к выходу.

— Помогите, умоляю! — раздалось сзади.

А вдруг это один из их солдат? На секунду пилот замер. Зажмурился, глубоко вдохнул. Он вернётся за выжившим после того, как вытащит Блада. Он вернётся. Решено! И Медина продолжил своё восхождение.

Скорее всего, он не успеет дотащить даже полковника, не говоря уже о втором человеке. И, добравшись до коридора, увидит в проёме лишь небо: «Крысиное гнездо» должен был уже обрубить тросы и отсоединиться. Что ж, он попытался. И даже почти преуспел.

Снаружи гремели пушечные залпы: второй дредноут открыл огонь, и распадский цеппелин отвечал ему. Выбиваясь из сил, Медина дополз до двери и ухватился за порожек. Перевозчик вновь застонал, кренясь ещё ниже. Вдруг что-то хлестнуло подполковника по лицу: верёвка, брошенная из люка дредноута.

— Хватайтесь, сэр, — крикнул сверху один из солдат, — мы вас подтянем!

Сразу несколько рук схватили Медину и Винтерсблада, втаскивая в люк дредноута. Кто-то спешно рубил тросы. Дирижабль-перевозчик издал странный звук, похожий на предсмертный вздох, и канул вниз. Ноги Кирка повисли в пустоте, но кто-то крепко держал его за шиворот, продолжая тащить на «Крысиное гнездо».

— Передайте: все на борту, можем уходить! — крикнул назначенный вместо Винтерсблада командир воздушной пехоты.

***

Эдвин Шерман, президент Траолии, обладатель цепкого, хитрого ума и идеальной причёски, всегда завтракал в своём кабинете. Утонув в недрах мягкого кресла почти всем своим субтильным телом, он пристраивал искусственную ногу на скамеечку под широким, уставленным дорогими безделушками столом и, издав блаженный вздох, принимался за сладкий кофе. Он никогда не пользовался костылями, — один их вид вызывал у него отвращение, но без них президент долго ходить не мог: протез, даже спустя много лет, причинял ему боль. Поэтому он почти не покидал своей шикарной, устроенной с максимальным комфортом резиденции. Здесь у него было всё необходимое: несколько спален на любой вкус (и для разных целей), кабинет, столовая, приёмная, библиотека, оранжерея и даже собственный бассейн с тёплой водой. И огромное количество обслуги. Горничные, лакеи, повара, официанты, садовники, личные помощники (молодые и как на подбор симпатичные юноши), врач, цирюльник, и ещё чёрт знает кто. Все они были готовы в лепёшку разбиться по одному щелчку его пальцев.

Что говорить, он даже разыскал и нанял на службу двенадцать бывших императорских псарей, но уже не для себя, а для главной своей слабости: шести десятков лучших доберманов, привезённых со всего света.

О псарнях президента Траолии ходили легенды! Это был ещё один дворец, только для собак. И псари при президентских доберманах имели множество привилегий. Старший псарь был при Шермане практически неотступно с двумя, четырьмя или шестью доберманами.