Всё, что необходимо для смерти

— Огонь не открывать, — командует Аддерли, — нам нужен их цеппелин. Заходите на абордаж, подполковник Грин.

Теперь понятно, почему он поставил за штурвал меня. «Крысиное гнездо» наверняка будет отстреливаться, и в этом их преимущество. Аддерли не столь ловок, чтобы зайти к их бортовому люку для абордажа и не схлопотать пару-тройку снарядов почти в упор.

Распадский дредноут делает предсказуемый и довольно неуклюжий манёвр, чтобы открыть по нам огонь, и это уже не похоже на птичьи трюки. Остаётся одно из двух: либо у них поломка, либо за штурвалом не Медина. Второе более вероятно. Хорошего пилота всегда можно узнать по почерку, и то, что выделывал сейчас «Крысиное гнездо», совсем не походило на изящные, дерзкие и неожиданные манёвры, характерные для его капитана. Если за штурвалом другой пилот, я не смогу упустить их незаметно для Джеймса.

Грохочут первые пушечные залпы. Я ухожу от прямого обстрела, нас цепляет по касательной, но снаряд лишь портит внешнюю обшивку.

Ну же, пока я маневрирую, у вас есть шанс оторваться!

Но пилот вражеского дирижабля, кто бы он ни был, напрасно теряет драгоценные секунды.

— Заходи на абордаж! — командует Аддерли, но я пытаюсь дать им ещё немного времени: закладываю совершенно ненужную петлю и случайно подставляю наш хвост под одно из их орудий.

В этот раз на «Гнезде» не зевают и поддают снарядом под зад «Слепому кочевнику». Резкий толчок валит меня с ног, и, падая, я будто нечаянно крутанула штурвал в обратную сторону. «Кочевник» развернулся на месте и замер в невозможном для абордажа положении. Кажется, взрыв повредил наши стабилизаторы, и теперь подойти к бортовому люку противника будет ещё сложнее.

— Грин, что ты творишь?! — вопит Аддерли совершенно несвойственным для него голосом. — Угробить нас решила?! — он едва ли не за шиворот оттаскивает меня от штурвала. — Принимаю управление, подполковник Грин! — рычит он.

По внутренней связи докладывают о пожаре в хвосте. Прежде чем отдать необходимые команды, Джеймс бросает на меня взбешённый взгляд: я должна чувствовать себя виноватой. Только никакое другое чувство в мою грудь уже не помещается: я переполнена исступлённой надеждой на то, что Винтерсблад успел покинуть дредноут. Но мой разум почему-то отказывается в это верить и лихорадочно продумывает план побега, если полковника возьмут живым. Всё ещё возможно, пока мы не пришвартовались в Сотлистоне.