Всё возможное: Как врачи спасают наши жизни

Через три недели после разговора со мной доктор все-таки разрешил указать его имя. Его зовут Карло Муссо. Он присутствует на казнях в Джорджии. Ему не хотелось, чтобы показалось, будто он что-то скрывает. Напрашиваться на неприятности он тоже не хотел. Но активисты уже потребовали лишить его лицензии и членства в AMA, и ему приходится бороться. «Нам просто кажется неправильным все бросить, отречься от своей ответственности перед пациентами», – сказал он.

Нет особых сомнений в том, что смертельная инъекция может быть безболезненной и мирной, но, как признали суды, это требует существенной медицинской помощи и знаний – для установки внутривенных катетеров, мониторинга сознания, а также корректировки времени ввода и дозы медикаментов. В последние годы медицинские сообщества убедили два штата, Кентукки и Иллинойс, принять законы, запрещающие врачам участвовать в казнях. Тем не менее чиновники в каждом из этих штатов намерены продолжать полагаться на медицинский контроль, привлекая вместо врачей младший медперсонал и анестезиологов. Как же тогда устранить противоречие между стремлением правительства обеспечить присутствие медиков и нашими этическими принципами, запрещающими это? Может, наша этика должна меняться?

Доводы врачей и медсестер в пользу компетентности и гуманности процедуры казни, безусловно, имеют основания и заставили меня задуматься. Но, как бы ни желали эти врачи облегчить процесс для пациента, мне кажется очевидным, что заключенный на самом деле не является их пациентом. В отличие от настоящих пациентов, заключенный не имеет возможности отказаться от «лечения» врача. Более того, заключенный и его семья даже не имеют права знать, кто его врач. А оказание медицинской помощи в первую очередь служит целям государства, а не потребностям и интересам заключенного как пациента. Медицину превращают в орудие наказания. Нежная рука, которая особенно осторожно вставляет катетер в вену, особенно тщательно вводит дозу калия, – рука смерти. Нам не уйти от этой правды.

Именно эта правда убеждает меня в том, что мы должны придерживаться этического кодекса и запретить участие врачей и медсестер в казнях. И если выяснится, что тогда казни нельзя будет приводить в исполнение без «противоречащих конституции боли и жестокости», выражаясь юридическим языком, то смертную казнь следует отменить.

Вовсе не очевидно, что общество, которое карает самых отвратительных убийц пожизненным заключением, хуже, чем общество, которое наказывает их смертью. Но обществу, в котором государство активно подрывает основополагающие этические принципы медицинской практики, без сомнения, гордиться нечем. Правительство США продемонстрировало готовность использовать медиков с их навыками против отдельных лиц в собственных целях: медицинский персонал, например, оказывает помощь в проведении допросов заключенных, приводит в порядок их медицинскую документацию и свидетельства о смерти, вводит им питательные зонды при принудительном кормлении и помогает их казнить[29]

. По мере развития наших способностей управлять человеческим телом интерес правительства к нашим навыкам будет только возрастать. И верность принципам медицинской этики как никогда важна.

Четыре врача и медбрат, с которыми я побеседовал, действовали вопреки устоявшимся принципам своей профессии. В результате их индивидуальных действий эти принципы фактически утратили свою актуальность; до тех пор пока тюрьма может рассчитывать на помощь горстки врачей и медсестер в исполнении смертных приговоров, этика многих не имеет значения. Тем не менее следует сказать, что большинство из тех, с кем я беседовал, серьезно относились к своему моральному долгу. Стоит задуматься и об этой правде.

Легче всего врачу или медсестре просто следовать писаным правилам. Но долг каждого – не делать это вслепую. В медицине нам часто приходится делать трудный выбор, решая, как правильнее поступить в той или иной ситуации: облегчение страданий неизлечимо больных, обеспечение наркотическими препаратами пациентов с хроническими болями, прекращение искусственного поддержания жизненных функций смертельно больных, аборты и казни и во многих других случаях. Все они подчиняются профессиональным правилам и регулируются законом, но бывает, что правила и предписания не годятся, и так будет всегда. Тогда выбор приходится делать нам самим. И мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы этот выбор был разумным и мудрым.

Иногда, однако, мы будем ошибаться; так, я думаю, бывало и с теми врачами и медсестрами, которые использовали свои исключительные навыки, чтобы сделать возможными 876 (на сегодняшний день) смертей от смертельной инъекции. Так что каждому из нас нужно понимать свою ответственность за последствия. Прежде всего мы должны быть готовы заметить, когда искусное использование наших навыков вступает в конфликт с тем, как использовать их правильно. Яркий пример – это помощь в исполнении смертных приговоров. Но он далеко не единственный. И это даже не самое трудное.

О борьбе