Вскрывая душевные раны (СИ)

— Ну да… — она ещё больше смутилась, кажется. — Я сражалась с пустыми и не заметила, как отдалилась от территории тренировки. Я упала в Накагаву*, оттуда меня и вытащила Нацу. Вода там была ледяная бррр… Но она всё равно прыгнула в реку, спасти совершенно незнакомого человека. Я была очень зла и раздражена провалом и накричала на неё тогда, и сильно жалею об этом до сих пор. А она только улыбнулась и рассказала мне, где находятся сейчас мои однокурсники и куратор, а сама ушла с господином Урахарой. Ну… тогда я ещё не знала, кто это, но сути это не меняет.

— Ясно, — сам себе кивнул я, не понятно зачем. — А дальше?

— Дальше через лет пятьдесят, наверное, я и капитан Укитаке направились с миссией в Каракуру. И, в общем, она предусматривала общение с господином Урахарой — у него была какая-то важная и очень секретная вещь. Рассказывать об этом человеке и визите к нему было строжайше запрещено Ямамото-сотайчо, но сейчас, я думаю, это не имеет смысла… — Рукия вздохнула. Она выглядела уставшей, её очень молодой организм не справлялся с пресыщенной событиями последних недель жизни в Сейрейтей, и даже её восстановление шло гораздо медленнее, чем прогнозировали в четвёртом отряде. Я вдруг подумал о том, что её не плохо бы было направиться на горячие источники в Юмесиму*. Надо только найти ей провожатого.

— Нет… сейчас не имеет…

— В общем… — Рукия снова вздохнула, — в девушке, подававшей нам с капитаном восхитительный гранатовый чай, я узнала её… мокрую, дрожащую от холода, но всё равно так добро улыбающуюся незнакомку на набережной Накагавы. Я тогда столько раз извинилась перед ней, что даже капитан Куроцучи бы не смог сосчитать. С того дня мы стали общаться, но только тогда, когда мне удавалось побывать в Каракуре. А потом мне назначили там миссию, и я остановилась у них для её выполнения. Тогда-то мы и сдружились совсем.

Рукия замолчала. Я не спешил прерывать повисшую в воздухе тишину, прерываемую трелью цикад в саду за мостом. Нацу бросилась в воду, чтобы спасти совершенно незнакомого человека. Она же всегда трусишкой была… Хотя, может, я и могу представить эту картину. Добра и любви ко всему живому в ней было всё же больше, чем вскрикиваний от малейшего лишнего шороха в доме.

— Это не моё дело, но… — вдруг заговорила Рукия, возвращая меня в реальность. — Я бы хотела знать. Вас ведь связывает что-то больше, чем старое знакомство и дружба, так, нии-сама?

Так. Но я не стал отвечать ей. Вместо этого усиленно делал вид, что меня привлекает карпы кои в воде.

— Вы любили её так же, как и госпожу Хисану?

Этот вопрос меня огорошил. Рукия смогла спросить такое? Не похоже на неё. Сегодня день каких-то открытий в людях, которых, как мне казалось, я знал, как облупленных.

Я не мог не ответить ей ничего на этот вопрос. Рукия не знала Хисану, но всё равно любила её так, будто она заменяла ей мать всю её жизнь. И Хисана её единственный родственник, она потратила очень много сил, чтобы вернуть её и исправить давнюю ошибку молодости. Рукия вправе знать, что в моём сердце была не только её сестра.

— Почти… — вот, на что меня хватило.

На самом деле я любил Нацу намного больше.

— А сейчас Вы любите её?

— Уже поздно, — неожиданно даже для самого себя резко ответил я сестре. Ответ показался мне двусмысленным, хотя я не имел намерения заложить в него какое-то двойное дно. — Капитан Унохана рекомендовала нам обоим отдых и здоровый сон. Пора возвращаться в дом.

Возникать Рукия не стала и молча пошла за мной к спальным комнатам. И я был безмерно благодарен ей за это.

— Что Вы думаете о леди Урахаре?

— В каком смысле? — я вопросительно посмотрел на Ямамото. Моё предчувствие не обмануло меня, этот старый хитрец не спроста пригласил меня на чай. Неужто ему не с кем было обсудить Нацу? Мне бы разобраться с тем, что творится у меня внутри последние несколько недель, а тут с расспросами пристаёт каждый второй. Никакого личного пространства.

— Во всех, — безаппеляционно заявил Генрюсай, отпивая чай с бергамотом из своей чашки. Надо признать, этот напиток был у него всегда в избытке и всегда лучше, чем у кого-либо. — Кроме тех, которые подразумевают за собой интерес к этой особе, как к женщине.

— Я бы никогда и не стал думать, что…

— Вот и не надо об этом думать, — оборвал меня на полуслове сотайчо. Надо же, ему так не терпится поговорить о Нацу? — Я повторю. Что Вы думаете о леди Урахаре? Вы давно её знаете, я хочу знать Ваше мнение об этой женщине.

— На самом деле я не так давно знаком с истинной леди Урахарой… — начал я, попутно подбирая нужные слова, сопровождающие мои мысли. — Мне кажется, что все мы с ней по-настоящему познакомились в тот день, когда она прибыла с рёка, дабы освободить мою сестру. Она отличается от той леди Урахары, которую я когда-то знал, и пока я не могу понять, насколько сильны эти различия.

— Но какое-то мнение у Вас должно было сложиться о той леди Урахаре, которую мы все открыли для себя сравнительно недавно, по Вашим словам, — настойчивым тоном всё спрашивал сотайчо, разбивая мои надежды на то, чтобы уйти от вопроса, в пух и прах.