Вскрывая душевные раны (СИ)

Последующая неделя мало чем отличалась от предыдущих двух. Рукия рассказывала мне о жизни своей подруги в поместье, вскользь упомянув о том, что видела занимательную, по её мнению, фотографию со дня нашей помолвки с Нацу. Я вновь ушёл от разговора о чувствах к этой девушки, сосредоточив внимание сестры на предстоящей ей поездке с лейтенантом Мацумото на оздоровительные источники.

Генрюсай оставался непреклонен в своём решении назначить Нацу в ближайшем будущем капитаном третьего отряда, что не могло не раздражать меня. Я лишний раз старался не пересекаться ни с главнокомандующим, ни с центром этой истории. И если встречи с Ямамото-сотайчо я проредить почти не смог, то с Нацу я не виделся все эти дни. И видно ей это надоело, раз она решила сбежать с Сихоин-семпаем в Мир живых.

Я точно не знаю, что именно меня разозлило тогда. Когда ко мне явились охранники из поместья и заявили, что Нацу не было там несколько часов, вдобавок к тому, что они обнаружили неизвестную реацу на его территории, я просто… испугался. Три часа — этого достаточно для того, чтобы… да много для чего! Меня пугали сами мысли о том, что могло произойти с Нацу за это время. Я не готов был терять её вот так.

Распознав в чужеродной реацу отголоски силы бывшей наставницы, я пришёл в ярость. Её не похищали, она самовольно ушла из Общества душ, не думаю ни о ком. Мысль, что лучше трёхчасовая прогулка с проверенными людьми, чем пытки и опыты врагов, число которых теперь преумножилось, пришла ко мне слишком поздно. В этот момент я не контролировал свою силу; она бешенными белоснежными потоками вырывалась из меня, придавливая к земле всех, кто вставал у меня на пути.

— Где ты была прошлой ночью? — не заботясь ни о своей репутации, ни о репутации девушки, я ворвался в её комнату, грозя смести всё на своём пути. Клокочущий внутри гнев, наполняющий меня ещё с разговора с главнокомандующим, уже ничего не сдерживало. А она только подливала масла в пожар.

— У любовника.

Я почувствовал, как меня снова клинит. Я уже представлял, как мои руки сомкнуться вокруг её тонкой шеи, как они сожмутся, как её грудь будет сотрясаться точно так же, как на операционной койке в лазарете три недели назад, как её трахея сладко хрустнет под моими ладонями и как возликует моя душа после этого.

На краткий миг.

Я прикрыл глаза, стараясь унять дрожь и сдержаться.

— Где. Ты. Была? — я не узнавал своего тона. Кажется, от звука моего голоса градус в комнате понизился.

Когда я вновь открыл глаза, ко мне пришло осознание. Точнее, оно пришло после того, как я увидел её замерший взгляд. Полные ужаса и страха, остекленелые, направленные прямо на меня, серо-небесные радужки дрожали. Она даже побледнела, почти сливаясь с тканью своей ночной юкаты.

— Эм… Капитан, смею Вам напомнить, что я раненый человек, к тому же девушка. Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за какого-то недопонимания, Вы применили ко мне силу. Несмотря на мой опрометчивый поступок в прошлом месяце, когда я, прошу Вас заметить, спасла Вашу жизнь и жизнь Вашей сестры, я не хочу покидать этот мир раньше моей старости.

Она смотрела так лишь единожды на моей памяти. В тот день мы сбежали из Сейрейтей и прогуливались по лесам самых отдалённых районов Рукона. Тогда мы впервые встретили настоящего пустого, непонятно каким образом попавшего в Общество душ. Хвала Королю душ, тогда нас спас патрулирующий со своим отрядом территорию этого леса капитан Хирако. Этот взгляд Нацу я запомнил на всю жизнь и сам же зарёкся, что больше она так никогда не посмотрит.

Страшнее было не то, что я нарушил уже которое данное себе слово. Нет… Только что я представил себе, что убью её. Убью первую и единственную любовь своей жизни, этот луч света, засиявший, наконец, сквозь тучи, скрывшие небеса в моём внутреннем мире уже очень давно. Мне вдруг стало дурно от самого себя. Я и представить боялся то, что произошло бы дальше: свою жизнь в вечной боли и страданиях по той, которую я сгубил собственными руками из-за какой-то ерунду.

Я прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Вся злость во мне к окружающему миру вдруг переросла в злость к самому себе. Когда я вновь взглянул на неё, то увидел, что она смотрит с недоверием, словно ожидая от меня удара в любую минуту. Вся сжавшаяся и побледневшая, переползшая на другую часть кровати подальше от меня. Мне вдруг захотелось убить себя в тот момент. Или хотя бы хорошенько себе врезать.

Я даже не знал, как извиниться перед ней. «Умоляю, прости меня», или «Такого больше не повториться, я обещаю». Может: «Прости, я снова облажался. Смею ли я просить прощение у тебя?» Множество вариантов промчались у меня в голове, я старался найти самый нейтральный, попутно подбирая нужный тон голоса, чтобы не спугнуть её.

— Я был не прав. Прошу простить меня. Я не должен был так себя вести, — наконец, нашёлся я. Она вздрогнула, но не рванула в сторону двери — это плюс. Но взгляд её стал ещё более недоверчивым. — Я напугал тебя?