Вскрывая душевные раны (СИ)

Улькиорра и Орихиме вышли из комнаты. Нацуми решила для себя, что больше не заговорит с этим неотёсанным мужланом с подозрительным цветом волос, оставшимся в её комнате смотреть за ней, гордо задрав нос, встала с места и прошла в ванную. Вода всегда успокаивала её, прямо как холодный душ возбуждённое недвусмысленным желанием тело. Она словно проникало в мозг и отравляло каким-то сильнодействующим седативным, размягчала мысли и напряжённые мышцы, а её запах ласкал обонятельные рецепторы. Вода в Уэко-Мундо была природная, минеральная. Единственный плюс этого места, не считая остановленных кошмаров и головных болей.

Прошёл час, может, полтора — Нацуми вышла из ванны, обтирая голову полотенцем. В этот раз ей хватило ума и памяти взять с собой махровый немного короткий халатик с крепкими завязками и широким капюшоном и не появиться перед своим «компаньоном» практически в неглиже. Она прошла мимо наблюдающего за ней из-под полуопущенных век арранкара, который, кажется, с места не сдвинулся после её ухода, и села на кровать, продолжая высушивать на голове остатки от роскошной некогда шевелюры.

— Я думал, ты утопла… — лениво протянул Гриммджоу, потянулся спиной и копчиком, разминая позвоночник, улёгся поудобнее и закрыл глаза.

— Эта шутка стала бессмертной за время нашего общения, — хмыкнув, ответила Нацуми, складывая влажное полотенце на тумбу.

— Это потому, что она всегда актуальна. Я скоро начну опасаться, что ты там планы по захвату мира строишь. Мало ли что может прийти в твою глупую голову…

— «Чем ниже человек душой, тем выше задирает нос. / Он носом тянется туда, куда душою не дорос»*, — тем противным поучительным тоном, медленно произнося слова, ответила на колкость девушка, приправляя цитату едкой улыбкой. Гриммджоу моментально вскочил с места, попытавшись схватить эту занозу на человеческой скорости, но Нацуми была готова к его этой вспышке и за мгновение до того, как мужская рука сомкнулась бы вокруг ткани её капюшона, запрыгнула с ногами на матрац и перебежала по нему на другую сторону.

— Чё сказала?! — запоздало крикнул Гриммджоу, усмехаясь, и опёрся руками о кровать. Стоило ему дёрнуться вправо, как Нацу дёргалась влево, и наоборот. Они улыбались друг другу, как малые дети, которые устроили обоюдные подлянки, окончившиеся догонялками.

В итоге Джагерджак мысленно плюнул на слишком обозревшую, по его скромному мнению, девушку и с размаха плюхнулся на широкий хорошо пружинящих матрац. Немного с опаской, но почти сразу же, рядом улеглась и Нацуми.

— Совсем в сушёную воблу превратилась, — протянул Гриммджоу, осмотрев костлявые коленки Нацуми, которые он с неудовольствием наблюдает вот уже пять дней. — Такими темпами тебя и пытать неинтересно будет потом. Надеюсь, что твоё старое-новое-будущее тело способно выдержать хотя бы пару укусов.

— Да-да. Снова угрозы. Очень страшно, — Нацуми усмехнулась и перевернулась на бок, лицом к мужчине. Гриммджоу смотрел в потолок, о чём-то задумавшись. На его губах была тень улыбки. Совсем не весёлой улыбки. — И чего ты вечно такой злой?

Нацуми ни в коем случае не забыла тот ужас, которым наградил её Гриммджоу во время своего первого «дежурства». Близость смерти, запах крови в носу, противное склизкое ощущение на лице, принесённое и отпечатанное по-кошачьи шершавым языком, боль в шее, руке — да во всём теле. И голубые глаза напротив, горящие истинным безумием. Она помнила наизусть его угрозу, произнесённую в звенящую тишину коридора, образовавшуюся там после хлёсткой пощёчины.

Но с того времени что-то изменилось. Гриммджоу изменился. Во время не своих дежурств он бывало ходил в Мир Живых один, или со своими фрассьонами, и возвращался оттуда обязательно в крови и будущими шрамами в виде разрезанной плоти мышц. Один из них красуется теперь у него на груди. После одного такого похода он вернулся особенно мрачный и злой и целый день дежурства промолчал и даже почти не двигался. Нацуми лично отмывала тряпкой, смоченной в тазике с водой, его кровь и обрабатывала мелкие ранения, но он даже малейшего стона или тишайшего шипения не издал. Девушка даже подумала, что Айзен превратил его в зомби, но уже на следующее утро он стал бесить и всячески раздражать её с тройным усилием. С того дня она больше не видела его помощников, зато замечала иногда появляющуюся в голубых глазах грусть и отголосок тоски. С того дня Айзен отдал ему дни дежурства Старка. Гранц же заменил Тию.

Как-то Нацуми назвала его другом. Гриммджоу только громко рассмеялся и несколько раз несильно оскорбил её, потом даже припоминал этот случай не с не самыми приятными описаниями, но девушка знала — это маска. И она вот-вот треснет, как уже треснула его душа, впустившая в себя первые капли яда под названием «Урахара Нацуми Поллукс Эрика».

— Я же уже говорил, — мрачно усмехнулся он, закладывая левую руку под голову, даже не посмотрев в сторону девушку. — Я арранкар. Мне положено быть сосредоточением вселенской злобы.