Вскрывая душевные раны (СИ)

— Ты весьма проницательна. Но вот всё же твой необдуманный и не согласованный ни с кем поступок повлёк проблемы. Теперь я знаю, что сюда может проникнуть неизвестный мне человек, и ты, как и остальные обитатели дома, могут пострадать. В этот раз это была Сихоин Йоруичи, — Урахара на этих словах удивлённо посмотрела на капитана (откуда?), — но кто знает, кем будет незваный гость в следующий раз.

— А как ты узнал, что…

— Я почувствовал следы её реацу на тебе.

«Интересно, этот факт и успокоил его, и разгневал ещё больше» — пронеслось у девушки в голове.

Нацуми снова внимательно посмотрела на Бьякую. Капитан начал откровенничать, а значит, она не могла ни единого слова пропустить из его речи. Вообще, любое слово, сказанное этим утром им, она не могла пропустить.

— Так ты пришёл сюда, не зная, что я была с Йоруичи?

— Я думал, что с тобой вновь случилась какая-нибудь напасть. Ты ведь известный магнит для неприятностей, — меланхолично ответил капитан. Он невзначай посмотрел в то место, где под одеждой примерно должна была находиться полузатянувшаяся рана Нацуми от клинка Гина, и завис в прострации, вновь вспоминая тот день на утёсе и ужас, который он пережил при виде бледной, истекающей кровью девушки. Такого с ним давно не случалось. Такого с ним не случалось даже тогда, когда умерла Хисана. Такого с ним не случалось даже тогда, когда Нацуми ушла с братом в мир людей сто лет назад — она была не с ним, но зато жива и под защитой таких профессиональных синигами как Тессай, Киске и… Йоруичи. Лишь однажды он это испытал — когда ему и его деду объявили весть о гибели его отца.

Пребывая в прострации, Бьякуя не сразу заметил, как Нацуми положила свою левую руку на его сжавшуюся в кулак ладонь. Он странно посмотрел на точку соприкосновение ледяных пальцев и его горячей для Урахары кожи, а затем на её лицо, на котором сияла одна из красивейших и теплейших улыбок девушки.

— Я счастлива, что, несмотря на мои поступки в прошлом, я всё ещё что-то значу для тебя, но…

— Нет таких поступков в твоём прошлом, чтобы ты так думала…

— Не перебивай! Это не вежливо! — строго осадила Бьякую она, но затем вновь улыбнулась и продолжила:

— Но ты не сможешь отгородить меня от всего.

— Я могу попытаться, — упрямо стоял на своём Бьякуя. Урахара тяжело вздохнула. — Послушай, — он разжал свой кулак, теперь сам накрывая её руки и склоняясь к ней ближе, чтобы заглянуть в серо-голубые глаза, — ты значишь для меня гораздо больше, чем ты думаешь. Возможно, я и сам пока не понимаю этого до конца, возможно — и не пойму. Но я потерял тебя на сто лет, а недавно чуть не потерял навсегда. И я не готов вновь пережить то, что я пережил тогда, когда слышал, как твоё сердце медленно замедляет свой ход. Я могу попытаться сделать всё, чтобы ты была счастлива и ни в чём себе не отказывала, сидя здесь.

— А теперь ты послушай, — Урахара поднялась на колени, чтобы быть выше Бьякуи, и потому, что ни просто-напросто затекли у неё. — Как бы ни прекрасна была клетка, из какого бы дорогостоящего материала не была она изготовлена, как бы ни был искусен мастер, ковавший её: клетка останется клеткой. Навсегда. Навечно. А навечно — это очень долго. И птице совершенно не важна стоимость и внешний вид её тюрьмы.

Она помолчала несколько секунд, давая «усвоить» Бьякуе свои слова, а затем снова заговорила:

— Ты можешь забрать мою Бенизакуру. Ты можешь приставить охранять меня хоть весь свой шестой отряд и всю охрану дома. Ты можешь лично контролировать всю мою жизнь. Но не смей. Запирать. Меня. В клетке. Я никогда тебе этого не прощу, — она смотрела ясно, выражая глазами лишь силу своих убеждений. Её руки сильнее сжимали руки Бьякую, стараясь передать ему своё желание не только словесно, но и тактильно. — Дело не в том, что я не боюсь смерти. Дело в том, что я готова отдать жизнь за дорогих мне людей. Более того, я боюсь смерти. Очень боюсь, я ведь слабая девушка, которую Зараки может переломить пополам, лишь дунув, — она не шутила — её глаза не смеялись. — Но больше всего я боюсь клетки, Бьякуя. И я буду бороться с тем, кто попытается меня в ней удержать.

Снова повисло молчание, в течение которого каждый обдумывал слова друг друга. Наконец, Бьякуя тяжело вздохнул и заговорил:

— Будь готова. Через двадцать минут мы отправляемся.

— А? что? куда? — Нацуми опешила и даже села от неожиданности.

— Ты расскажешь мне всё, что произошло вчера, а уж после я расскажу тебе о том, что творится сейчас в Каракуре.

POV Нацуми

Пока мы шли на территорию шестого отряда, я осматривала Сейрейтей, пытаясь подметить в нём изменении. Бьякуя говорил правду, количество постов и охранников действительно заметно увеличилось, теперь улицы не казались такими безлюдными, какими они были при нашем вторжении. Люди в чёрной форме сновали туда-сюда. Каждый из них останавливался перед капитаном, уступал дорогу и попутно приветствовал его согласно правилам. Большинство приветствовали и меня, я так полагаю те, кто вообще знал о моём существовании.