Вслед за Эмбер

– Итан, друг мой, заходи! Рад видеть тебя! – Стюарт позвал меня и, по-прежнему сидя, пожал мне руку, будто и правда был рад видеть. – Помнишь мою красавицу дочку Таню? – Она улыбнулась, на щеках появились глубокие ямочки, взяла у меня цветы. – А это моя старшая, Фиона, и Чарли, сын, они оба прилетели из Лондона.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте!

Мы пожали друг другу руки, я – крепко, а они – повторяя мое движение (примерно так крутятся задние педали на велотандеме). Я понял, что Фиона – мать застенчивого малыша и ползающего ребенка с вычурной повязкой на голове. Эмбер нигде не было. Пока я оглядывался, пытаясь найти ее, мое внимание привлек альков с конструкцией из камней, на вершине которой располагалась фотография бывшей миссис Ридс. Она улыбалась, глаза сияли, из уголков разлетались лучики морщин. Жаль, что для нее все так закончилось. Столько всего происходило в моей голове тогда, что, увидев Эмбер, я чуть было не сказал «черт возьми» вслух. Ее волосы были собраны в пучок размером с круглую буханку хлеба, в руках она держала серебряный поднос – сама буржуазность, будто Эмбер вдруг переобулась и теперь живет созвучно идеалам английского сноба. Она чем-то напомнила мне Вики: когда той еще не было и десяти лет, она надевала мамины каблуки и надменно расхаживала вокруг на трясущихся ногах. Одежда была Эмбер по размеру, пастельного цвета пиджак и юбка сидели на ней идеально. Но казалось, что неправильно и неэтично так притворяться кем-то другим, это же все не понарошку; как бы то ни было, я пришел не затем, чтобы судить или осуждать, просто так почувствовал, сам того не желая. Я думаю, любому показалось бы противоестественным, что двое «приемных детей» Эмбер были на голову выше нее и выглядели почти вдвое старше.

Увидев меня, она улыбнулась, поставила поднос и вытащила яйцо из кармана юбки. Ее пальцы были испачканы мелками: персиковым, желтым и синим.

– Не Фаберже, конечно, всего лишь поделка.

Я покрутил его в руке, восхищаясь им.

– Оно слишком красиво. Я не стану его есть.

– Понимаю, – хихикнула она. – Это всего лишь вареное яйцо, а ведь, глядя на него, так и не скажешь. Больше похоже, что из него может вылупиться экзотическая птица с длинными красивыми крыльями и улететь!

Подошли Фиона и Чарльз, и, когда Эмбер начала рассказывать им, что ее брат теперь тоже живет в Лондоне, но регулярно тренируется в Ньюмаркете, я отчетливо услышал, как она сказала «кросс». На мое счастье, я не брякнул: «Не знал, что Дэнни бегает кроссы», поскольку, слушая дальше, понял, что речь шла о лошади и это был конный кросс. Отец Эмбер теперь в одиночку управлялся на ферме: «Конечно, папа в отличной форме для своего возраста», «Папа работает с утра до вечера», «Кроме того, это такая потрясающая возможность для Дэниела». Зачем она вообще пытается их расположить к себе? Это была заведомо проигранная битва. Что бы она ни говорила, ничего не могло отменить то презрение, которое они отчетливо испытывали к ее отцу-деревенщине, их грязной ферме, ее никчемному брату-выскочке и ко всему, что было связано с ней. Даже я это видел. Возможно, со стороны заметнее.

Вскоре муж Фионы подошел к Эмбер и что-то шепнул ей, и она поспешила из комнаты, а мне захотелось взять чернослив, завернутый в бекон, и размазать по очкам с толстыми стеклами этого главного аудитора (нужно ли еще что-то добавлять?). Спустя довольно долгое время она вернулась с детской бутылочкой. Эмбер волновалась, пытаясь капнуть молоком на внутреннюю сторону запястья; именно тогда я понял, что она не только мачеха, но и, подумать только, бабушка

! «Бабуле» не хватало практических навыков, и сперва соска не работала, потом из нее вылилось слишком много, длинная струя устремилась к полу и попала на носки полуботинок Мистера Главного Аудитора – это застало Эмбер врасплох, и она инстинктивно посмотрела на меня, закусив губу. Ни Стюарт, ни кто-либо другой ничего не заметили, только мы с ней. Она пыталась побороть распиравший ее смех, пыталась изо всех сил, но это было бесполезно, потому что настоящий смех не удержишь, он похож на всхлипывание – слезы, спазмы и все такое.

Почему-то Фиона бросила на меня ледяной взгляд, потом буквально вырвала бутылочку из рук Эмбер и сама проверила температуру молока. Даже через час она поглядывала на нас с Эмбер, будто в голове у нее крутились подозрения. Я практически видел, как она думает: бывшие мы или нет? А может, и того хуже – до сих пор встречаемся у всех за спиной, придумывая, как обобрать Стюарта, чтобы безбедно жить, когда для него все закончится.

Матч

Конец апреля 1981 года