Вслед за Эмбер

«Mon pays n’est pas un pays, c’est l’hiver» («Страна моя не страна, а зима») – писал квебекский поэт Жиль Виньо. И, покинув Южное полушарие, чтобы принять участие в съемках документального фильма о природе самой северной части Квебека, я не знал, что скоро пойму истинное значение этих слов. Именно тогда, десять лет назад, я встретил Бертрана, а еще Реми и Рауля. До сих пор помню, как Бертран – большая кустистая борода, похожая на металлическую губку, которой чистят решетку барбекю, нос пьяницы, густые заросшие брови и шапочка с глупым красным помпоном на макушке – ждал меня в аэропорту Квебека. Он держал кинохлопушку с моим именем, написанным мелом, и первым моим порывом было пройти мимо, как если бы я набрел на психа где-нибудь в лесу. Когда Бертран заговорил, я еще больше заволновался. Его одноклассники что, подбили его лизнуть ледяной флагшток? Я никогда раньше не слышал канадского французского, и мне не приходило в голову, что все квебекцы говорят так медленно и так странно, плюс ко всему он использовал древние словечки вроде «экипажа» (да,

экипаж – для автомобиля двадцатого века

). К счастью, на парковке ожидали два джипа, и ребята в них выглядели нормальными. Для меня расчистили место, сдвинув в сторону тяжелые чемоданы и катушки с пленкой, и мы поехали по самым длинным и пустынным дорогам, которые я когда-либо видел. Среди них были «ледяные дороги» и «ледяные мосты» – длинные, чуть ли не прозрачные пути по очищенному от снега льду. Они выглядели как след корабля-призрака, не тающие и пугающие.

На пятый день съемок мы были на Крайнем Севере среди вечнозеленых лесов, полностью в инее и изморози, так что будет правильнее назвать их вечнобелыми лесами. В этом далеком красивом месте мы ждали, затаив дыхание, когда какое-нибудь мохнатое существо пробежит мимо (мы рассыпали вокруг хлебные крошки для привлечения). Между прочим, мы задерживали дыхание не столько из-за напряжения, сколько из-за невыносимого холода, от которого было больно дышать. Камеру направили на участок нетронутого снега, который плотно растущие деревья, казалось, охраняли от вмешательства человека. Вот только никто не выходил к нам, разве что сухой кленовый лист мог покружиться на ветру и дать на мгновение ложную надежду.

С наших носов уже свисали сосульки, и мы обсуждали, не поискать ли нам другое место, когда услышали тяжелое дыхание откуда-то слева. Вне зоны нашей видимости кто-то громко и с трудом двигался через снег, который местами доходил нам до бедер. Раздражало, что вот-вот лыжник, прущий напрямик через лес, испортит место съемки. Но когда злоумышленник ввалился на поляну, им, к нашему удивлению, оказался лось! Большой коричневый лось с огромными рогами, неопрятной бородой, всклокоченной шерстью и покатыми бедрами и плечами, кожа на которых обтягивала кости. Никогда не забуду его глаз – отчаяние в них было настолько человеческим, будто он знал, что смерть догоняет его в этом стерильно-белом мире и ради выживания он должен обогнать ее и добраться до весны.

Что бы ни случилось, важно быть готовым снимать, предупреждал нас Бертран, но этот величественный зверь застал всех врасплох и проскочил мимо, свободно и размашисто, прежде чем кто-либо отреагировал. Мы успели снять только его костлявую задницу. Рауль, пытаясь заставить лося повернуться к нам более величественной своей частью – головой, швырнул в него снежок и попал в бок. Дальше произошло невероятное. В три четких движения лось развернулся к нам. Не глядя ни на кого конкретно (пока что), он ударил копытом снег и, спотыкаясь под весом собственных рогов, кинулся на нас.

Пораженные, испуганные, мы бросились врассыпную, мы прятались за широкими юбками елок, как дети – за мать, когда отец пытается их наказать. Но только не Бертран. Сохраняя самообладание, будто съемочная площадка все еще под контролем, он вовсю командовал: «Eh! Du calme! Mais ça suffit!»[19] Увы, Бертран не был святым Франциском Ассизским, умевшим заговаривать животных, и его нежелание отступить, должно быть, взбесило лося. У меня до сих пор перед глазами стоят события как череда кадров: а) выражение «вот черт» на лице Бертрана, когда гигантский лось пошел на него; б) Бертран лежит, крепко прижатый к земле, как срубленная пихта; в) лось мстительно гарцует на нем, словно хочет потушить огонь, раздавив ногами (копытами?) безвольное тело Бертрана, а Бертран пронзительно кричит.

– Стой! – Я подбежал, бешено размахивая руками над головой. – Кыш! Фу!