Вслед за Эмбер

– Под конец, уже когда Эмбер шлялась где-то по ночам, почти в беспамятстве от запрещенных веществ, я поняла, что отсутствие дочери съедает ее изнутри. Ей нужна была эта дрянь, наркотики помогали ей избавиться от мыслей. Позволь я дочери сесть в тюрьму и заплатить за то, что она сделала, она бы, возможно, не чувствовала себя такой виноватой, так я иногда думаю. Однажды она упрекнула меня в том, что я позволила отцу диктовать дома условия и именно это вынудило ее рано выйти замуж. Я должна была сдерживать его, когда он, пьяным, нападал на нас, бросался с кулаками на Дэнни, бил Эмбер. Я пыталась остановить его! Я помогла ей, когда она пустила свою жизнь под откос!

К тому времени миссис Диринг уже практически кричала. Внезапно, осознав это, она остановилась на середине фразы, осторожно убрала волосы с лица и пригладила их.

– Только представьте, она ушла из дома Стюарта практически в том же, в чем пришла. Она даже не взяла обручальные кольца, только восемьдесят восемь тысяч долларов – самый минимум, чтобы я могла разобраться с долгами. Она ухаживала за ним годами, пожертвовав молодость старому, прикованному к кровати человеку! Что это за муж для молодой здоровой женщины? Думал, что может встречаться с кем-то молодым и красивым, испить из источника молодости? Жеребец – вот пара для кобылы, а не сутулый мерин, которому уже пора отдыхать на лужайке! И это я сказала ей взять хотя бы те деньги. Моя дочь могла бы ни в чем не нуждаться. Вместо этого ей приходилось иногда брать дополнительную работу, ползать на коленях, собирая орехи, или срывать ягоды – у нее даже руки окрашивались от этого. Сезонная работница – вот кем она была, а ведь могла прожить всю жизнь как королева!

Возможно, почувствовав, что наговорила лишнего, миссис Диринг прикусила губу, после чего, казалось, стала подбирать слова, избегая бестактности.

– А все из-за чувства вины. Думаю, иногда Эмбер уже была готова открыть вам наш секрет, в эти моменты она хотела отмотать назад то, что мы наделали. Я потратила деньги Стюарта, расплатившись с долгами за ремонт дома и купив все необходимое для лошадей. Я нарушила закон, чтобы помочь дочери, и она не могла подвергнуть меня риску попасть в тюрьму.

Едва сдерживая эмоции, миссис Диринг посмотрела за горизонт.

– Потом бывало, что она неделями не выходила на улицу, даже не высовывала нос из окна. Часами держала Грейси на руках, наблюдая за ней, пока та спала. Могла проводить так всю ночь, не смыкая глаз. Я говорила ей: «Эмбер, перестань, не делай этого с собой». Боюсь, эти ночи принесли ей больше вреда, чем те, когда она гуляла с дурной компанией.

Все морщины на лице миссис Диринг, не выражавшем, однако, эмоций, стали заметнее. Я увидел слезу, медленно скатившуюся по щеке, когда мать Эмбер пробормотала еле слышно:

– Не нужно мне было держаться за ферму, пусть бы все шло как шло…

Смена ландшафта

Когда миссис Диринг отвезла меня обратно туда, где мы встретились утром, я уже не мог вспомнить, где припарковал машину. Мы, должно быть, несколько раз проехали мимо нее, а я и не заметил, поскольку был погружен в мысли обо всем, что услышал. Я почувствовал немалое облегчение, когда увидел автомобиль – и штраф под стеклоочистителем, но расходы были ничем по сравнению с тем, что мне еще предстояло переварить. Миссис Диринг нужно было забрать Грейси у ее крестной матери, жены ветеринара на пенсии, которая присматривала за ребенком со вчерашнего вечера. И мы договорились, что я последую за ней. Как только мы съехали с автострады, я продолжил ехать у нее на хвосте. Вслепую. Она включала поворотник, я делал то же самое, она поворачивала, поворачивал и я.