Вспомнить все

Мальчик остановился у двери машины. Он спокойно изучал Эда. Взгляд захватил все: машину, робота за рулем, толстяка в помятом твидовом костюме, радостно и нервно улыбающегося ему.

— Садись. Садись сюда. — Эд подвинулся. — Давай. Нам надо кое-куда съездить.

Мальчик снова внимательно посмотрел на него. Внезапно Эд увидел себя со стороны: мешковатый костюм, нечищеная обувь, седая поросль на подбородке. Покраснел, выхватил красный носовой платок и нервно промокнул лоб.

— Я только что с корабля, Пит. Прилетел с Проксимы. Даже не переоделся.　Не совсем свежо выгляжу. Путь был долгим.

Питер кивнул.

— Четыре целых и три десятых светового года, да?

— Три недели лету. Садись. Ну давай, залезай.

Питер скользнул на сиденье рядом. Эд хлопнул дверью.

— Поехали.

Машина тронулась.

— Езжай… — Эд посмотрел за окно. — Езжай вон туда, к холму, вон из города! — Он повернулся к Питу. — Ненавижу большие города. Никак к ним не привыкну.

— Значит, в колониях нет больших городов? — удивился Пит. — Тогда жизнь в мегаполисе тебе непривычна.

Эд уселся поудобнее. Сердце успокаивалось, возвращаясь к нормальному ритму.

— Нет, Пит. Скорее наоборот.

— Как это?

— Я улетел на Проксу именно потому, что ненавижу города.

Питер не ответил. Машина ползла по стальному шоссе в холмы. Впечатляющая махина научной станции раскинулась грудой бетонных блоков прямо под ними. По дороге двигалось несколько машин, но разве их количество сравнишь с тем, что творилось в воздухе! Наземный транспорт вымирал.

Дорога перестала карабкаться вверх. Теперь они катили по вершине холма. По обеим сторонам поднимались деревья и кустарник.

— А здесь здорово, — сообщил Эд.

— Да.

— Ну как… Как ты жил все это время? Я так давно тебя не видел. Только раз. Только когда ты родился.

— Знаю. Есть запись о твоем посещении.

— И как тебе там живется?

— Нормально. Хорошо.

— А они с тобой хорошо обращаются?

— Конечно.

Вскоре Эд наклонился вперед.

— Остановите здесь, — обратился он к роботу за рулем.

Машина замедлила ход, съехала к обочине.

— Сэр, здесь нет ничего…

— Знаю. Высадите нас. Отсюда мы дойдем пешком.

Машина остановилась, дверь неспешно скользнула в сторону. Эд быстро шагнул наружу, на мостовую. Удивленный Питер медленно выбрался за ним.

— Где мы?

— Так, нигде. — Эд хлопнул дверью. — Возвращайтесь в город, — сказал он водителю, — вы нам больше не понадобитесь.

Машина укатила. Эд прошел по обочине. Питер — за ним. Холм полого спускался, у подножия начинался пригород. Перед ними открылся необъятный вид — гигантский мегаполис в предзакатном солнце. Эд потянулся и вдохнул во всю грудь. Сняв пиджак, перебросил его через плечо.

— Пойдем. — Он двинулся вниз по холму. — Давай, давай!

— Куда?

— А погуляем. Подальше от этой треклятой дороги.

Они спускались с холма, осторожно ступая, придерживаясь за траву и корни, торчащие из-под земли. Наконец остановились на пологом участке у

здоровенного платана. Эд рухнул наземь, хрипя и вытирая пот с шеи.

— Здесь, Посидим здесь.

Питер неуверенно присел на расстоянии. Синяя рубаха Эда вся пошла пятнами от пота. Он ослабил галстук и расстегнул ворот. Похлопал себя по карманам пиджака. Достал трубку и табак. Питер удивленно наблюдал, как отец разжег трубку здоровенной серной спичкой.

— Что это?

— Это? Моя трубка. Эд счастливо осклабился, посасывая мундштук. — Ты что. никогда трубки не видел?

— Нет.

— Добрая трубочка. Купил, когда впервые полетел на Проксиму. Ох и давно это было. Пит. Двадцать пять лет назад. Мне тогда девятнадцать стукнуло. Всего в два раза старше тебя.

Он убрал табак, устроился поудобнее и помрачнел, задумавшись о чем-то.

— Всего девятнадцать. И работал я сантехником. Чинил да продавал, когда удавалось. «Сантехника с Терры». Тогда повсюду были эти здоровенные плакаты. Безграничные возможности. Неизведанные земли. Заработай миллион. Золото лежит под ногами.

Эд рассмеялся.

— И что, подучилось?

— Не жалуюсь. Совсем даже не жалуюсь. У меня сейчас, знаешь ли, свой бизнес. Обслуживаю всю систему Проксимы. Чиним, обслуживаем, строим, возводим. На меня работают шестьсот человек. Но времени на это ушло изрядно. И нелегко далось.

— Представляю.

— Проголодался?

Питер обернулся.

— Чего?

— Есть хочешь? — Эд вытащил из пиджака коричневый кулек и развернул. — У меня осталась парочка бутербродов с рейса. Когда возвращаюсь с Проксы, всегда прихватываю с собой пожевать. Терпеть не люблю столовок. Обдираловка. — Он протянул сверток. — Угостишься?

— Спасибо, нет.

Эд взял бутерброд и принялся нервно жевать, поглядывая на сына. Питер безмолвно сидел на некотором расстоянии, уставившись немигающим взглядом в какую-то одному ему ведомую точку. Выражение на гладком, приятном лице напрочь отсутствовало.

— Ты хорошо себя чувствуешь, сынок? — спросил Эд.

— Да.

— Ты ведь не замерз, а?

— Нет.

— Нельзя простывать.

В траве перед ними промелькнула белка, торопясь к платану. Эд швырнул ей кусочек бутерброда. Белка испуганно метнулась в сторону, но затем осторожно вернулась. Вытянулась на задних лапках и, распушив серый хвост, поругалась на отца с сыном.

Эд рассмеялся.

— Ты только посмотри на нее! А ты белок-то раньше видел?